Доклад на научно-экспертной сессии «Ждет ли Россию революция?» , состоявшейся 8 июня 2016 г. (г. Москва).
*Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: «Свидетели Иеговы», Национал-Большевистская партия, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ, ДАИШ), «Джабхат Фатх аш-Шам», «Джабхат ан-Нусра», «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Тризуб им. Степана Бандеры», «Организация украинских националистов» (ОУН), «Азов»
Сейчас на главной
Статьи по теме
-
Экономика и политика
Канал «Аксиома»
120 тыс. штрафы для работающих пенсионеров — Дайджест новостей
Дайджест новостей со Степаном Сулакшным. И главная новость о 120-тысячных штрафов для работающих пенсионеров. Ранее налоговые службы предупредили, что в России работающие пенсионеры могут получить штраф до 120 тысяч рублей, если их заподозрят в мошенничестве. Под ним подразумеваются подработки или любое неофициальное трудоустройство, с которого граждане не платят налоги. Введение крупных денежных штрафов для работающих…
21.12.2019 17:43 21
Экономика
Канал «Аксиома»
Бедных грабить проще и их много!
Госдума в очередной раз отклонила законопроекты о прогрессивной шкале налогообложения внесенные депутатами КПРФ и «Справедливой России». » Глава СПЧ Валерий Фадеев оправдал отказ от налога для богатых тем, что у государства все равно не получится взыскать с них деньги. Остальные россияне, видимо, недостаточно умные. Вторая новость, качается безработных «самозанятых». Путин расширил действие налога ещё на…
18.12.2019 19:08 56
Экономика
Канал «Аксиома»
Сюрпризы на 2020 год! Снимут последнюю шкуру!
Какие сюрпризы нам готовит власть в год крысы. Подорожает практически всё! Билеты, сотовая связь, вина, сигареты, автомобили и услуги ЖКХ. Вырастут налоги для индивидуальных предпринимателей. Из-за снижения порога беспошлинного ввоза товаров, поднимутся цены в интернет-магазинах. Эпизод передачи «Вопросы и ответы» со Степаном Сулакшиным. http://rusrand.ru/
18.12.2019 18:46 62
Общество
Канал «Аксиома»
«Ямы и мины Ленина» — рекордная убыль населения
Пресс-секретарь президента страны Дмитрий Песков прокомментировал данные Росстата о том, что по итогам нынешнего года естественная убыль населения России будет рекордной. «Действительно, демографическая яма, которую неоднократно объяснял и сам президент, и наши все руководители социальной области, сейчас находится в своей кульминации. Ситуация, безусловно, очень неприятная, собственно, сошлись две демографические ямы в одну» - заявил Песков…
17.12.2019 19:46 35
Экономика
Канал «Аксиома»
Рывок: Поставлен рекорд по скорости обогащения олигархов
Согласно данным рейтинга Bloomberg Billionaires Index (BBI), российские олигархи начали богатеть гораздо быстрее. С начала года их состояние выросло на 38,413 миллиарда долларов. При этом за ноябрь рост составил почти восемь миллиардов. Это означает, что в последний месяц состояние богатейших людей России росло в 2,5 раза быстрее, чем в среднем за предыдущие десять месяцев 2019…
14.12.2019 18:36 40
Экономика и политика
Канал «Аксиома»
Новогодний стол подорожал на 16%! А инфляция у Путина 3,6%
Стоимость продуктов для новогоднего стола в России подскочила за год на 16%, подсчитали аналитики IT-компании «Эвотор», входящей в экосистему «Сбербанка». В расчете на одного человека она составит 446 рублей. Аналитический обзор событии в России со Степаном Сулакшиным. Вторая важная новость в этом впуске: В Академии наук просчитали сценарии распада России на федеральные округа. Сайт Центра…
13.12.2019 20:03 29
Общество
Канал «Аксиома»
Нас умоляют россияне поднять пенсионный возраст
Депутат «ЕР» Онищенко поддержал свою коллегу по партии Светлану Журову, заявившую, что россияне умоляют поднять пенсионный возраст. Актуальный комментарий профессора Степана Сулакшина.
Представленная на сессии . Я пойду дальше в постановке вопроса - «Мир ждет революция?». И если действительно она ждет мир, то как соотносится российская революция и мировая? Сейчас тема мировой в общественном дискурсе отсутствует. Но отсутствие темы, еще не означает отсутствия соответствующего вызова.
Проблема исторических революций подверглась в последнее время историографической ревизии. На уровне историко-культурного стандарта, базового документа для школьного исторического образования, Октябрьская и Февральская революция оказались объединены понятием единой российской революции. Идеологические их различия не были взяты во внимание. И вот уже революции прошлого подверстываются под тип современных «цветных революций». Внедряется мысль о подобии цветных и социальных революций.
На фоне серии «цветных революций», представляющих собой в действительности не революции, а вариант войн нового типа, собственно революции оказываются сведены в общественном обсуждении к технологиям борьбы за власть. Они воспринимаются как нечто безусловно негативное. Майдан и Тахрир смешиваются с Великой Французской и Великой Октябрьской революциями. Вопрос о технологиях подменяет вопрос о природе революций. И главная акцентировка в этой подмене - кто платит деньги. Выдвигается тезис, что любая революция десуверенизует, а потому не может считаться приемлемой.
Поэтому принципиальная задача - провести разграничение цветных революций и революций социальных. (Рис. 1).
Рис. 1. Смешение «цветных революций» и революций социальных
Разгадка «цветных революций» состоит в том, что они не являются революциями вовсе.
«Цветные революции» представляют собой тип межгосударственных войн. Войны, как известно, ведутся не только в классическом формате противоборства армий, но и в неклассическом, включая действия внутри лагеря противника. На современном этапе акцент в войнах все более переносится на несиловые факторы ведения войны - подмену ценностей, манипуляцию сознанием масс, подавление воли и поражение идентичности противника. Итогом применения такой тактики является государственный переворот, захват власти во враждебном государстве руками его собственных граждан. Это и есть цветная революция - поражение суверенитета государства - противника без применения вооруженных сил и непосредственного вторжения на иностранную территорию.
«Цветные революции» отличаются от революций социальных тем, что движущей силой в них являются не широкие народные массы, а элитаристские группы общества. Это группы встроенные в глобализационные процессы и выступающие носителями идеологии западнической глобализации. Цветные революции отличаются и от революций национально-освободительных тем, что направлены не на национальное освобождение, а на десуверенизацию национальных государств. В результате их осуществления устанавливалась или усиливалась модель внешнего управления. За всеми без исключения цветными революция обнаруживалась непременно американская политическая режиссура. В этой формуле «made in America» и заключается основная сущностная характеристика цветных революций. Социальные революции имеют принципиально иную природу. Они есть исторически непременное условие развития.
Развитие - это не рост. Если рост предполагает некий монотонный процесс, то развитие - смену парадигм. Развитие требует изменение качественных характеристик системы. И инструментом осуществления этих качественных изменений, смены парадигм как раз и выступает революция. В этом смысле можно говорить, к примеру, о христианской революции, посредством которой осуществился переход от античной модели жизнеустройства к средневековой. Сегодня мир находится в состоянии системного кризиса. И тема революции, как выхода из возникшего тупика, вновь находится в актуальной повестке. (Рис. 2).
Можно по-разному относиться к революциям, принимать их, или не принимать. Но в рамках мегавременного исторического процесса они представляют собой объективную необходимость. Системы устаревают и исторически заменяются другими системами. Христианская революция осуществила историческую смену парадигмы языческой античности парадигмой христианства. Социальные революции могут различаться в плане технологий. При их осуществлении может использоваться и насильственная, и ненасильственная тактика. Но главное в чем состоит сущность социальной революции - осуществляемая посредством нее смена модели общественного устройства.
Рис. 2. Революции как фактор развития
Есть принципиальный вызов, на который надо ответить в связи с рассмотрением тематики мировой революции. Сегодняшняя ситуация принципиально отличается от той, которая имела место сто лет назад, когда происходила Октябрьская революция. Она отличается тем, что сложилась единая мировая властная система. Управляющие институты этой системы обладают неограниченным финансовым ресурсом. О какой революции, в таком случае, можно сегодня вести речь, если установилась глобальная и тотальная власть мирового бенефециарита?
Что может сделать мировой бенефициариат, если в какой-то из стран действительно возникает перспектива социальной трансформации, угрожающей его интересам.
Во-первых , организовать финансовое подавление, ввиду неограниченности ввиду эмиссионного механизма ФРС денежных ресурсов. Может отключить революционного субъекта от каналов денежных поступлений, возможности для чего предоставляет единство и управляемость глобальной финансовой системой.
Во-вторых , осуществить силовое подавление, имея доминирование в военной силе и технологиях.
В-третьих , организовать информационное подавление, дезавуировать революционные субъекты, что позволяет гегемония в медиа-ресурсах.
В-четвертых , использовать для воздействия на революционные кадры инструменты персонального контроля. Сегодня создана единая тотальная система, при которой любая из персоналий находится, так или иначе, на крючке управляющих сил.
В-пятых , уничтожение революционной партии еще на стадии партогенеза. Никто при современном тотальном контроле не позволит подлинно революционной партии институционализироваться.
В-шестых , использовать тактику перехвата в случае, если действительно революционный сценарий получит определенную развертку. Возникает революционная волна, но дальше включаются ресурсы глобального управления, и сценарий меняется. Вместо сценария социальной революции реализуется, к примеру, сценарий революции цветной. (Рис. 3).
Рис. 3. Возможности блокирования революции со стороны мировой властной системы
В свое время Карл Маркс заявлял, что именно пролетариат есть до конца революционный класс, потому что ему нечего терять, кроме своих цепей. И сегодня вопрос о революции это еще и вопрос о том, где найти субъекта, которому нечего терять, кроме своих цепей.
Сошлюсь на исследования советского историка революционного движения М.Л.Лурье. Им применялся просопографический метод, изучались биографии революционеров XIX - начала ХХ вв., которые отошли от революционной деятельности. Предстояло выяснить причины этого отхода. Ожидалось, что главным фактором станут политические репрессии со стороны царизма. Но проведенный анализ выявил совершенно иную факторную иерархию. Первое место заняла женитьба, второе - повышение по службе, и только третье - политические репрессии. Сегодня вопрос тот же - где найти революционного субъекта, минимально зависимого от социальных и экономических обстоятельств, конъюнктуры жизни? (Рис. 4).
Рис. 4. Мотивы отхода революционеров от революционной деятельности в Российской империи (согласно исследованиям М.Л.Лурье)
Существует глобальная система, в которую встроена любая страна современного мира.
Предположим (такие сценарии исторически известны), что осуществляется национально-освободительная, антиколониальная революция в какой-либо из стран. Но эта страна встроена во внешний мир, с которым она связана технологически, экономически, финансово, культурно. Эти связи становятся со временем доминирующим фактором. Вместо прежнего колониализма выстраивается-де-факто система неоколониализма. Революция перерождается. Старая колониальная система восстанавливается заново под новыми вывесками. Такого рода примеров перерождений национально-освободительных революций предостаточно. Мы знаем и другой пример по опыту истории СССР. Происходит социальная антибуржуазная революция. Первоначально, находясь во враждебном окружении, Советский Союз создавал собственную альтернативную систему, находящуюся в достаточной изолированности от внешнего буржуазного мира. Постепенно изоляция снимается и СССР встраивается в систему мировых связей. Дальше принимаются идеи конвергенции. Считавшиеся прежде буржуазными институты и нормы проникают в жизнь советского общества.
Страна перерождается, революционный дух сходит на нет. Буржуазное перерождение, которого так боялись первые поколения революционеров, становится реальностью. СССР перестает существовать. Важнейшим фактором поражения советского проекта оказывается встраивание в систему глобального мира. (Рис. 5).
Рис. 5. Перерождение революции запрограммировано
В дискурсе марксистской теории много внимания уделялось вопросу о возможностях построения социализма в одной стране. Считается, что И. В. Сталин внес положение о построении социализма в одной стране в противоречие с классическим марксизмом. В действительности он говорил о построение социализма в СССР с определенной оговоркой в отношении угроз, исходящих от внешнего капиталистического мира.
Приведем целиком высказывание И.В.Сталина по существу данной проблемы, данное за год до начала Мировой войны:
«Выходит, что вопрос этот содержит две различные проблемы: а) проблему внутренних отношений нашей страны, то есть проблему преодоления своей буржуазии и построения полного социализма, и б) проблему внешних отношений нашей страны, то есть проблему полного обеспечения нашей страны от опасностей военной интервенции и реставрации. Первая проблема уже разрешена нами, так как наша буржуазия уже ликвидирована и социализм уже построен в основном. Это называется у нас победой социализма, или, точнее, победой социалистического строительства в одной стране.
Мы могли бы сказать, что эта победа является окончательной, если бы наша страна находилась на острове и если бы вокруг нее не было множества других, капиталистических стран. Но так как мы живем не на острове, а „в системе государств“, значительная часть которых враждебно относится к стране социализма, создавая опасность интервенции и реставрации, то мы говорим открыто и честно, что победа социализма в нашей стране не является еще окончательной. Но из этого следует, что вторая проблема пока не разрешена и ее придется еще разрешить. Более того: вторую проблему невозможно разрешить в том же порядке, в каком разрешили первую проблему, то есть путем лишь собственных усилий нашей страны.
Вторую проблему можно разрешить лишь в порядке соединения серьезных усилий международного пролетариата с еще более серьезными усилиями всего нашего советского народа. Нужно усилить и укрепить интернациональные пролетарские связи рабочего класса СССР с рабочим классом буржуазных стран; нужно организовать политическую помощь рабочего класса буржуазных стран рабочему классу нашей страны на случай военного нападения на нашу страну, равно как организовать всяческую помощь рабочего класса нашей страны рабочему классу буржуазных стран; нужно всемерно усилить и укрепить нашу Красную Армию, Красный Флот, Красную Авиацию, Осоавиахим. Нужно весь наш народ держать в состоянии мобилизационной готовности перед лицом опасности военного нападения, чтобы никакая случайность и никакие фокусы наших внешних врагов не могли застигнуть нас врасплох…».
Понятие «мировая революция» не использовалось. Но как иначе было понимать тезис о соединении усилий международного пролетариата с усилиями советского народа? В дальнейшем предостережения основоположников советского проекта об угрозах интеграции с буржуазным миром оказались преданы забвению. Это стоило не только провала революционного проекта, но и гибели государства.
Когда-то исторически революции могли осуществляться в масштабах национального государства. Связи с внешним миром на тот период еще не играли определяющей роли, и это было возможно. Далее расширяющиеся связи приводят к формированию геоэкономических мир-систем, и соответственно, расширяется масштаб революций. На настоящее время создать отдельные островки или зоны системной трансформации становится все более проблематично. Создана единая мировая система, и, соответственно, вопрос стоит о революции в масштабе мира. (Рис. 6).
Рис. 6. Революции в инверсии систем
Существует финансовая, экономическая, технологическая, информационная, научно-образовательная и культурная встроенность стран мира в единую глобальную систему. Революция при встроенности в антиреволюционную систему обречена на перерождение. Речь поэтому может идти либо о мировой системной трансформации, либо о создании альтернативной мир-системы, разрыве пуповины, соединяющей революционную страну с внешним миром. Для этого должно наличествовать преобразующее мир движение, новый Интернационал, Интернационал грядущего человечества. (Рис. 7).
Рис. 7. Проблема встроенности в мировую систему
Каждая из крупных революций не ограничивалась внутренней адресацией. Вслед за революционной трансформацией внутри страны сразу же начинался экспорт революции. И это не случайно. Встроенность в мировую систему являлась угрозой для революции, и потому актуализировалась задача - преобразовать внешний мир. Христианская революционная трансформация привела к глобальному распространению христианства. Исламская трансформация тоже была революцией, сопряженная с экспансией ислама, глобальным халифатостроительством. Великая Французская революция переросла в революционные войны, дальним отголоском которых являлись походы Наполеона. Октябрьская революция привела к стремительному мировому распространению коммунистических идей. Под руководством Коминтерна в кратчайший срок в большинстве стран мира возникают коммунистические партии. Фашистская коричневая инверсия соотносилась с проектом построения Мирового тысячелетнего Рейха. Аятолла Хомейни провозглашал экспорт исламской революции. (Рис. 8).
Рис. 8. Революции национальные переходят в революцию мировую
Но существуют ли условия для осуществления мировой революционной трансформации? Если проанализировать труды классиков революционной теории, то обнаружится, что весь идентифицируемый ими набор благоприятных условий для мировой революции сегодня наличествует.
Какие это условия?
Во-первых , социальная поляризация. И применительно к сегодняшнему дню фиксируется максимум социальной поляризации как в межстрановом, так и внутристрановом распространении.
Во-вторых , противоречия между монополиями. И развертывается новый этап глобальной борьбы за передел рынков между ТНК.
В-третьих , войны. И военная эскалация в современном мире также налицо.
В-четвертых , финансово-экономический кризис. И из начавшегося в 2008 году кризиса мировая финансово-экономическая система так полностью и не вышла, противоречия не были разрешены, и эксперты предсказывают новые кризисные волны.
Весь пакет революционных условий, таким образом, существует. (Рис. 9).
Рис. 9. Условия мировой революции
Уместно привести некоторые иллюстрации. Согласно данным Управления по национальному бюджету Соединенных Штатов Америки: 1% американцев контролирует 37,1% национального богатства; 20% - 87,7%. На оставшиеся 80% американского населения приходится только 12,3%. совокупного национального богатства США. Сегодня американское общество, мир в целом находятся в историческом апогее социальной дифференциации. (Рис. 10).
Рис. 10. Распределение совокупного богатства в американском обществе
Возможности синхронизированных революционных выступлений в мире иллюстрируют акции «захвати Уолл-стрит». Казалось бы, невозможно. чтобы в Соединенных Штатах Америки организовывались массовые демонстрации молодежи с коммунистическими лозунгами и портретами Маркса! В 2011 году это стало реальностью. За короткий срок акцией оказалось охвачено 85 стран мира. Никогда ничего подобного в таком масштабе не было. В этом отношении акцию 2011 года можно рассматривать как репетицию более политически серьезного действия.
Обращает на себя внимание поддержка акции рядом представителей мирового истэблишмента. В поддержку ее высказались фигуры, занимавшие разные посты и придерживающиеся совершенно различных взглядов: миллиардер Джордж Сорос, премьер Индии Манмохан Сингх, президент Венесуэлы Уго Чавес, аятолла Хаменеи, создатель Википедии Джимми Уэйлс, лауреат Нобелевской премии по экономике Пол Кругман, философ и публицист Ноам Хомский, церковный деятель Питер Тарксон, писатель Салман Рушди, актер Алек Болдуин. Все они, несмотря на принципиальные идейные различия, выражают определенную конфликтность по отношению к существующему миропорядку. Есть, очевидно, этот конфликт и на уровне клановых противоречий клуба мирового бенефицариата. Ситуация множественности конфликтов является оптимальной с точки зрения перспектив глобальной революции. (Рис. 11).
Рис. 11. Кто поддержал акцию Захвати Уолл Стрит?
Видная роль в грядущих революционных событиях, по-видимому, будет отведена иммигрантам. О них сегодня принято говорить скорее как об акторе конфликта идентичностей, чем о революционной силе. Действительно, если мыслить в масштабах национального государства иммигранты такой силой, казалось бы, не являются. Но применительно к контексту мировой революции их особая роль становится очевидной.
За Марксом, как уже указывалось выше, признается открытие особой революционной роли пролетариата. Открытие революционной роли иммигрантов принадлежит Герберту Маркузе. Сегодня мигранты составляют армию в 244 миллиона человек. Прогнозируется, что в среднесрочной перспективе их численность достигнет 350 миллионов. Они, как и пролетариат в оценке Маркса, представляют в большинстве своем социальное дно. Им нечего терять, они антагонизменны в отношении к бенефициариату. Свое историческое слово мигранты еще, по-видимому, скажут. (Рис. 12).
Рис. 12. Новая революционная роль мигрантов
Насколько существующая система мироустройства устойчива в отношении революционных вызовов? В ее фундаменте обнаруживаются противоречия, которые рано или поздно должны, дойдя до кризисной точки, привести к взрыву.
Экономическая сфера: вынесение реального производства в страны Азии и Латинской Америки, деиндустриализация центра мир-системы.
Финансовая сфера: необеспеченность эмитированной долларовой массы, зависимость от покупки долларов во внешнем мире.
Социальная сфера: неравенство, усугубляющиеся диспаритеты уровня жизни.
Демографическая сфера: репродуктивное угасание и происходящее на его фоне иммиграционное замещение, конфликт автохтонов и аллохтонов.
Аксиологическая сфера:
гедонизм, индивидуализм, эрозия ценности труда, пропаганда порока.
Цивилизационная сфера: фактическая иерархия цивилизаций и народов.
Религиозная сфера: противоречие воинствующего секуляризма и неорелигиозности ценностным основаниям традиционных религий.
Политико-правовая сфера: фактическая подмена базовых для западной цивилизации категорий «демократия», «свободы слова», «равенство», «права человека».
Этническая сфера: тупик политики мультикультурализма, рост ксенофобии, неорасизм и неонацизм.
Кратологическая сфера: десуверенизация самих западных государств в пользу транснационального олигархата.
Противоречий много. Точек уязвимости предостаточно. Вопрос о целевом воздействии на эти точки уязвимости. (Рис. 13).
Рис. 13. В чем уязвима западная мир-система?
А что Россия?
Россию ждет революция. Вопрос заключается в том, какой будет эта революция. Пока выстраивается логика революции «цветной». «Цветная революция» в России программируется логикой того исторического тренда в рамках которого осуществляется ее развитие три последние десятилетия. Существовал альтернативный западному миру советский проект. Попытки его устранения военным путем не увенчались успехом. Разрабатываются новые технологии борьбы с российской (тогда советской) государственностью, акцентированные на подмене общественных ценностей и поражение коллективного сознания. Такая тактика борьбы привела к успеху. На каком-то этапе принимается идея конвергенции, встраивания в западную мир-систему. «Перестройка» явилась рубежом, задающим западнический тренд развития страны. Позднесоветская элита принимает идеологию западничества. В 1991 г. происходит первая «цветная революция», следствием которой было принятие курса инкорпорации России в западноцентричную мир-систему. По мере этой инкорпорированности российское государство лишалось своих суверенных потенциалов.
Тогда когда процесс становится уже необратимым, России дают понять, что в качестве самостоятельного и целостного геополитического субъекта ее существование подошло к концу. Итогом этой развертки должен стать финальный распад страны. «Цветная революция» №2 и должна поставить эту точку посредством соответствующей политической операции. (Рис. 14).
Рис. 14. «Цветная революция» запрограммирована западническим выбором
В классических социальных революциях революционная часть народа атакует режим, борется с властью. Возникает контрэлита, которая ведет массы на революционную борьбу. В результате революции происходит не только смена модели жизнеустройства, но и смена элит.
«Цветные революции» осуществляются иначе. Главным внутренним субъектом их реализации оказывается сама властная элита. (Рис. 15).
Во время «цветных революций» элита не низвергается. Она остается прежней. В результате произошедшей трансформации могут поменяться лишь персоналии на первых креслах. Ввиду того, что сама элита и инициирует «цветные революции» выстраивание защитных барьеров вокруг власти оказывается лишено смысла. Напротив, в качестве противодействия реализуемого компрадорами проекта десуверенизации нужны барьеры, ограждающие элиты от возможности реализации ею антинациональных революционных сценариев.
Рис. 15. Власть - главный внутренний субъект «цветных революций»
Неправильная идентификация акторов «цветной революции» и технологического арсенала революционных сил может дорого обойтись государству. Многократное переиздание в Советском Союзе выдержала в свое время книга Н.Н.Яковлева «ЦРУ против СССР». Основным внутренним противником советской власти в ней идентифицировались диссиденты. Назывались фамилии Сахарова, Солженицына, Орлова, Гинзбурга. Реально в процессе крушения СССР диссиденты не сыграли сколько бы то значимой роли. Основным актором стали представители партийной элиты. Главный противник, таким образом, не был своевременно обнаружен, а диссиденты оказались лишь отвлекающей мишенью. (Рис. 16).
Рис. 16. Ошибочная идентификация основного внутреннего противника - диссиденты
В большинстве случаев к власти в результате «цветных революций» приходили фигуры, входившие и прежде в обойму политического истэблишмента. Ряд пришедших на революционной волне «новых» лидеров представляет когорта бывших высокопоставленных чиновников и лиц «ближнего круга»: Б.Н.Ельцин - бывший первый секретарь МГК КПСС, член ЦК (Россия), В.А.Ющенко - бывший премьер-министр, П.А.Порошенко - бывший министр экономического развития и торговли, бывший министр иностранных дел (оба Украина), М.Н.Саакашвили - бывший министр юстиции (Грузия), К.С.Бакиев - бывший премьер-министр (Киргизия), М.Ф.Гимпу - бывший председатель Парламента (Молдова), Мустафа Мухаммад Абд-аль-Джалиль - бывший председатель Государственного комитета юстиции (Ливия), Абд-Раббу Мансур Хади, бывший вице-президент (Йемен), Фуад Мебаза - бывший председатель Парламента представителей (Тунис) и др. Исходя из этого ряда потенциальных лидеров «цветной революции» в России следует искать не среди протестующих манифестантов, а в бюрократических креслах высшей власти.
Если «цветная революция» запрограммирована системой, то и противостоять ей возможно исключительно системным образом. Но смена системы сама по себе и есть революция. Значит, речь может идти о двух различных революционных перспективах. Одна - десуверенизационная, приводящая в итоге к геополитическому распаду страны. Вторая - ресуверенизационная, соотносимая с идеологией национального освобождения. Для высшей власти исторический выбор состоит в том, что-либо она оседлает национально-освободительную революцию, возглавит ее, либо будет сметена посредством «цветной революции». «У человечества, - говорил в свое время великий математик и логик Альфред Уайтхед, - есть только два пути - или развитие, или деградация. Консерватизм в чистом виде противоречит сути законов Вселенной». Консервация существующей системы российского жизнеустройства - бесперспективна ввиду ее нежизнеспособности. Пройдет некоторое время, и она с неизбежностью будет заменена. Принципиальный вопрос сегодня уже не в том, способна ли она сохраниться, а в существе замены. Сценариев такой замены три. Первый - «оранжевая революция», вариант новой либерализации. Второй - «коричневая революция», вариант построение националистического государства. Обе эти сценарные версии «цветной революции» могут лишь стать ускорителем геополитической гибели. Остается третий вариант революции - национально-освободительной.
При этом варианте Россия возвращается на цивилизационноидентичные рельсы развития, выходит из внешних мир-систем и восстанавливает собственную россиецентричную мир-систему. (Рис. 17).
Рис. 17. Три версии революции в России
Каково же структурирование революционных и властных сил в перспективе сценария революции? Ниже приводится их организационная и социальная структура. Представлено, какие силы будут кооптированы для реализации сценария «цветной революции», каковы силы мобилизует власть, и кто может встать под знамена революции национально-освободительного типа. (Рис. 18, 19, 20).
Рис. 18. Силы «цветной революции» в России
Рис. 19. Властные силы противостояния угрозе революции
Рис. 20. Силы национально-освободительной революции в России
Важна фиксация каналов управления с разных сторон наличными силами в предстоящей революционной борьбе. Силы «цветной революции» кооптируются через деньги и Госдепа и идеологию западноцентричных ценностей. Власть мобилизует сторонников через административное принуждение и опять-таки деньги. Силам «цветной революции» она при такой модели кооптации она объективно проигрывает. Финансовых ресурсов у Запада несоизмеримо больше, чем у российских властей. Тем более, что ресурсы, находящиеся в распоряжении власти в условиях внешнего экономического давления, будут неизбежно сокращаться. При дефиците финансов объединяющую роль в отношении провластных сил могла бы сыграть идеология. Но ей власть, в отличие от противоположной стороны, не располагает.
Остается, таким образом, только административный ресурс. Но здесь-то и поджидает главная опасность. Связанные с режимом исключительно в материальном отношении провластные структуры могут в решающий момент предать. И более того, такое предательство в создавшейся ситуации программируется.
Национально-освободительная революция имеет больше шансов противостоять «цветной революции», чем власть. Ее силы структурируются принципиально иначе. В основе данного структурирования лежат ни деньги, и ни административное принуждение, а приверженность артикулированной революционной идеологии. Это понижает, в сравнении с властью, зависимость революционных сил от материальных финансовых обстоятельств. Победить социальную, национально-освободительную революцию только через перекрытие каналов финансирования не получится. Она оказывается, в этом отношении, менее уязвима, чем силы власти, или силы «цветной революции». Социальную революцию гораздо труднее организовать, чем «цветную революцию» и тем более, чем провластное движение. Но если она уже находится в динамической развертке, то и остановить ее принципиально сложнее. Идея, завладевшая массами, преодолевает любые преграды и побивает все остальное. «Цветная революция» объективно побеждает инерционную власть. Но социальная, национально-освободительная революция способна победить и власть, и «цветную революцию».
Констатация такого соотношения сил определяет модель союза верховной власти и сил национально-освободительной революции. Если революции нельзя противостоять, ее следует возглавить. Однако это предполагает переход верховной власти на революционные позиции.
Надо говорить даже не о революции, а о развертке революций. (Рис. 21).
Рис. 21. Антропологическая революция
Национально-освободительные революции ставят вопрос о приходе к власти национальных сил, вместо колониальной администрации и компрадоров. Это, безусловно, важная задача, но недостаточная. Включенная в систему колониальных отношений революционное государство будет заново колонизовано. В социальной революции постановка вопроса о смене системы жизнеустройства социума. Но и это недостаточно тоже. Преобразованная на нравственных началах система при несоответствующем ее уровню человеке неизбежно переродиться, революционный дух окажется побежден конформизмом и потребительством. И отсюда главный вопрос о революции, которая не обозначена в традиционных классификациях - революции антропологической, преображении человека. Именно эта революция и выведет в конечном итоге мир и страну на более высокие, нравственные принципы жизнеустройства.
Мы имеем такое множество пугающих, предостерегающих и деморализующих памфлетов, книг и статей по поводу экологической катастрофы, что за шумом о неизбежном апокалипсисе перестали пытаться осмыслить реальную ситуацию. Между тем, от правильного анализа ситуации во многом зависит, будем ли мы продолжать бороться со следствиями экологического кризиса или перейдем, наконец, к его причинам.
Конечно, надо учитывать, что анализ можно провести совершенно по разному и выводы можно сделать прямо противоположные. Поэтому позже мы поговорим об экологическом императиве - этике и целях движения.
Участники экологического движения, по большей части, избегают системного анализа на глобальном уровне, оставляя это занятие либо ученым, либо политикам. Такое "делегирование" приводит к тому, что зеленые вынужденно опираются на анализ, сделанный не только не единомышленниками, но часто прямыми оппонентами движения. Даже близкий зеленым Римский Клуб расходится с ними по целому ряду предпосылок, что уж говорить про сумасшедших геополитиков, ставящих во главу угла национальную идею. Зеленые должны заняться системным анализом самостоятельно, опираясь на свое собственное мировоззрение, этику, свои собственные опыт и методы. Призыв "думать глобально" не должен стать просто популярным лозунгом. С другой стороны, не стоит и уделять глобальному уровню и какое-то особое место в вашей идеологической концепции, ибо он вовсе не является самостоятельной системой, которую можно изменять, влияя на те или иные ее элементы, это всего лишь одна из проекций общественно-экономических отношений между людьми и их группами, между людьми и природой. В борьбе между государствами и континентами никогда не решались принципиальные для людей задачи, они решались, главным образом, в социальных революциях.
На глобальном уровне мир глазами геополитика выглядит достаточно примитивно. Для удобства его стратифицируют, деля страны на блоки, имеющие схожее внутреннее устройство, экономическую и военную мощь. Почему-то из этого делается вывод о наличии общих интересов этих стран на мировой арене.
На смену системе трех миров (когда Первый, капиталистический, и Второй, социалистический, миры боролись за влияние в Третьем, развивающемся мире и в перспективе за мировое господство) пришла система Север-Юг, где богатый Север (называемый в отечественной геополитической литературе "Золотым миллиардом" - по числу жителей, проживающих в его странах) противостоит нищему, но быстро прибавляющему в численности населения Югу, высасывая из последнего природные и человеческие ресурсы, сбывая в обратном направлении отходы и вредные производства. Запад (Север) надежно защищен совместной системой безопасности (военной, политической, экономической, демографической) от государств, экономически отсталых, и время от времени демонстрирует свою мощь на одном из них. Все восточноевропейские страны, включая бывшие республики СССР, имеют стремление интегрироваться в западный мир любым путем. То, что все они подали заявление о вступлении в НАТО, объясняется вовсе не боязнью непредсказуемой России, а желанием стать частью западного мира.
Все эти системы мироздания не больше отвечают реальности, чем плоская Земля, покоящаяся на трех слонах и черепахе, так как рассматривают страны в качестве общественно-политических монолитов, приписывая их народам мифические устремления, менталитеты, национальные характеры и прочую чушь.
Но принятыми грубыми схемами геополитики все же можно пользоваться так же, как картами плоской Земли.
При всех грабежах Третьего Мира Западу не удалось перейти в постиндустриализм, как ошибочно полагают многие отечественные зеленые, ибо механический перенос опасных и вредных производств и их отходов за территорию Первого мира и его ориентация на привозное сырье вовсе не означает наступления постиндустриализма. Да, миниатюризация и сберегающие технологии привели к некоторому снижению сырьевых и энергетических затрат, но только относительно к конкретному виду товаров или услуг. Само же количество товаров и услуг, а также их качество, постоянно увеличиваются, сводя на нет успехи технологии, да и количество потребителей все время растет. Никаких перспективных открытий, способных радикально изменить структуру потребления сырья и ресурсов, на горизонте научно-технического прогресса не замечено. Глупо полагаться на "революционную" термоядерную энергетику - она немногим безопасней атомной и не решает проблемы теплового загрязнения среды. Вообще, у человечества при таком раскладе, как в известном анекдоте: "Два выхода - фантастический и реальный. Фантастический - это если мы справимся сами, а реальный - это если прилетят марсиане и спасут нас".
Надежды на то, что система, доминирующая в мире и виновная в разрушении среды, сможет повернуть в сторону сокращения своей, экспансии, относятся, скорее к фантастическому выходу. Отечественные реформисты от экологии, утверждающие, что можно изменить систему изнутри (все равно, путем ли участия в выборах или работой в правительствах), не могут даже создать партию, хоть со сколько нибудь продуманной стратегической программой (отвечающей глобальным масштабам экологической катастрофы). Но даже в тех странах (ФРГ, Франция, Австрия), где зеленые партии действительно имеют политический вес, даже там разве совершено хотя бы одно коренное изменение системы, ответственной за гибельный путь самоуничтожения человечества? Нет, им часто не удается даже заставить свои правительства отказаться от отдельных опасных проектов. Что уж говорить об экономике или системе принятия решений в целом. Оптимистам, ссылающимся на то, что термины "экология", "окружающая среда", "устойчивое развитие" или "пределы роста" прочно укоренились в лексиконе западных политиков, следует вспомнить, что еще раньше и права коренных народов и права женщин тоже укоренились в лексиконе политиков, однако много ли стало женщин-президентов или женщин-премьеров (исключения, как ни странно больше характерны для стран, в которых о правах женщин говорят мало, - Турции, Пакистана, Индии).
Большинство корректив, которые ученым пришлось учесть за 20 лет между публикацией в 1972 году первого доклада "Пределы роста" и выходом в 1991 году юбилейного доклада "За пределами роста", в плане тенденций развития мировой экономики касаются прежде всего уточненных статистических данных или изменений в политике и экономике, не связанных с осознанием угрозы экологической катастрофы. Изменения же сознательные, связанные с таким пониманием, имеют прежде всего региональный уровень (вынос "грязи" из Европы и США) и ничего не меняют в глобальном масштабе.
Реакция конечно была: "Нашу книгу обсуждали в парламентах и научных обществах. Одна крупная нефтяная кампания выделила средства на серию критических публикаций, другая учредила ежегодную премию за лучшее исследование в этой области. "Пределы роста" вызвали несколько восторженных отзывов, множество аналитических обзоров и шквал нападок справа, слева и даже со стороны центристов. Книга была воспринята многими как предсказание скорого конца света..." . Но даже несмотря на безусловную известность и авторитет Римского Клуба и Массачусетского Технологического Института, на базе которого были проведены исследования по первому докладу, он, доклад, был по большому счету проигнорирован. Был проигнорирован почти полностью и сделанный по заказу ООН доклад комиссии Брунтланд "Наше общее будущее".
Ведь мировая система, несмотря на все политические изменения, не изменилась в принципе потому, что в ее основе сохранились все те же социально-экономические отношения.
И уж конечно были проигнорированы менее значимые для технократов выступления общественности.
Нет никакого проку в том, чтобы пересказывать здесь все детали анализа мировой экономики, предпринятого учеными Римского Клуба, этот анализ является бесспорным для экологического движения и сыграл важную роль в научном (прежде всего экономическом) оформлении предостережений, выдвинутых ранее на общественном уровне. Все доклады Римского клуба достойны внимания участников экологического движения и просто граждан. Мы же остановимся на тех моментах, которые вызывают сомнение.
Основной вывод из анализа экспертов Римского Клуба звучит следующим образом: "Темпы использования человечеством многих важных видов ресурсов и темпы производства многих видов загрязнений уже превышают допустимые пределы. Без существенного уменьшения потоков материальных и энергетических ресурсов в ближайшие десятилетия произойдет неконтролируемое сокращение следующих душевых показателей: производства продуктов питания, потребления энергии и промышленного производства".
Однако если бы дело обстояло таким только образом, то это было бы дело сугубо развитых стран. Действительно, что жителю России или Арабских Эмиратов до нехватки ресурсов, если ресурсы этих стран имеют надежную перспективу. Или что жителю большинства стран Азии и Африки неконтролируемое сокращение промышленного производства и потребления энергии, если он пользуется благами цивилизации лишь время от времени. Только экономика Севера, а вслед за ней население и политические институты этих стран серьезно пострадает при выходе за пределы роста. Опасность же трансформации биосферы до состояния, вообще непригодного для жизни человека (и многих других видов), ученых волнует мало. Для них конец наступит с крахом традиционной экономики, дальше которой они не видят. Отсюда и выход из кризисного состояния они видят не иначе, как в рамках существующей системы. С нашей же точки зрения, только разрушив систему, можно добиться коренных изменений в отношении человечества к природе. Указывая на экономический рост как основную причину надвигающейся катастрофы, Римский Клуб не рассматривает социальные корни этой причины. Почти не рассматривается им роль в формировании ценностей обреченного общества политической иерархии - государства и экономической - капитала. И то и другое видится экономистам не более чем инструментами, которые можно с успехом использовать и для изменения ситуации. Вообще, занимая позицию "независимой" экспертной группы, Римский клуб осторожен в идентификации носителей гибельной парадигмы современного общества (а значит, и основных оппонентов экологического движения), относя все беды на счет человеческих пороков. Отсюда "Пределы роста" и "За пределами роста" удивляют наивностью предпосылок для выхода из экологического кризиса: "если каждая семья решит иметь не более двух детей", "если каждый решит вести умеренный образ жизни". Нет, не решит. Потому, что в рамках существующей системы не может возникнуть новый человек. Трудно, конечно, ожидать от экономистов пригодных рецептов предотвращения экологической катастрофы, ведь современная экономика узколоба и для нее не существует ничего за рамками капитализма и рынка (может, только пугающая бездна государственного социализма). Впрочем, и сами экономисты Римского Клуба не претендуют на однозначное указание пути и говорят лишь о том, что либо проэкологическая революция произойдет сама по себе, либо все кончится для человечества плачевно.
Необходимость революции для радикального изменения ситуации экспертами Римского клуба не оспаривается. Правда, в докладе "За пределами роста" подчеркивается, что такая революция не будет иметь политический характер, как, например Французская, а будет стоять в одном ряду с Сельскохозяйственной и Промышленной, то есть иметь комплексный и глобальный характер . Почему при этом не возникнет политической революции, не совсем понятно, так как она неизбежно сопровождала и две вышеупомянутые глобальные революции. Авторы, по всей видимости, находятся в плену своих государственеческих и демократических убеждений и не видят возможности существования иной свободной и справедливой системы, кроме той, в которой они живут.
Наибольший интерес вызывают доклады Римского Клуба, не ориентированные только лишь на проблемы развития мировой экономики.
К сожалению, экологическому движению практически недоступны не переведенные на русский язык работа М.Месаровича и Е.Пестеля "Человечество на перепутье" (Mesarovic M., Pestel E.: "Mankind at the Turning Point", 1974), Б.Шнайдера "Босоногая Революция" (Schneider B.: "The Barefoot Revolution", 1985), более ориентированные на политику и общество и некоторые другие доклады. (Их трудно раздобыть и на английском.)
Из "политизированных" на русском языке вышел доклад А.Кинга и Б.Шнайдера "Первая глобальная революция" (издательство "Прогресс", 1991). Политизация этого доклада, конечно весьма условна. Авторы повторяют неизменную концепцию Римского клуба - "Глобальная революция лишена идеологической основы". Несмотря на это в книге уделяется должное внимание локальному, общественному и даже личному уровню.
Критикуя современное общество, авторы отмечают: "Как мы видим, государственная система, со свойственным ей процессом принятия решений, оказалась неспособной предложить ничего, что опровергло или изменило бы тенденции, ставящие под вопрос наше будущее и само выживание человечества" .
Не лишена интереса глава "Пределы демократии". "Как показывает практика, демократические государства уже в значительной степени утратили способность решать новые задачи", - пишут авторы. Из этого они, однако, не делают вывод о необходимости изменения политических институтов на более свободные (в таковые они, цитируя Черчилля, просто не верят), наоборот, логика глобализма приводит их к мысли о "глобальном управлении", где демократия с ее медлительностью, осторожностью и инерцией приносится в жертву ради достижения оперативности.
"Независимая" позиция авторов, делающая ее привлекательной только для них самих, выводит их и на такие "прагматические" решения, как развитие атомной энергетики. Упомянутый выше доклад Брунтланд вообще предлагает поставить на широкую международную основу развития космического пространства (как фактор консолидации), что же касается управления, то особые надежды возлагаются на ООН . Не случайно доклад Брунтланд подвергается критике даже со стороны членов Римского Клуба, которые считают ее подход нереальным, так как нельзя ставить перед обществом противоречащие друг другу задачи: "Сомнительно, что глобальное устойчивое развитие может быть достигнуто за счет предложенного в докладе увеличения темпов экономического роста промышленно развитых стран" .
Для того чтобы адекватно оценивать экологическую деятельность на территории бывшего СССР и тем более вырабатывать и предлагать экологическому движению какую-то стратегию, необходимо рассмотреть уникальность политического, экономического, социального и культурного контекста, в котором приходиться работать "зеленым" в настоящее время.
Очень наивно было бы полагать, что главная особенность политического, экономического, социального и культурного контекста стран бывшего СССР состоит в одном лишь наследии "реального социализма". Оптимистические заявления некоторых западных экологов о том, что "реформы, осуществляемые на территории бывшего Советского Союза, нельзя назвать чисто экономическими. Они способствуют решению и экологических вопросов, ведь рыночная экономика обеспечит более эффективное использование ресурсов" сейчас выглядят полным бредом, так как реформы добавили к проблемам социализма еще и проблемы капитализма и тем самым усугубили катастрофическое состояние как экономики, так и экологии.
Конечно, индустриальное общество в его "социалистической" разновидности оставило после себя не очень пригодную для жизни среду обитания, разворованные ресурсы, хищнически разоренную природу и, самое главное, затратную инфраструктуру, включающую в себя военно-промышленный комплекс, неразвитые технологии, дисбаланс производства и дисгармонию производственных отношений. Эта инфраструктура еще долгое время будет негативно влиять на любые процессы в странах бывшего СССР и отчасти Восточной Европы.
Огромные территории, зараженные в результате военных испытаний, промышленных катастроф на химических и ядерных объектах, опустошенные из-за несбалансированного сельского хозяйства и мелиорации, затопленные гигантскими ГЭС, не являются, однако, уникальным советским явлением. Как не являются уникальными ни загрязнение морей, ни снижение здоровья населения (главным образом понижение иммунитета), ни тем более исчезновение видов. Все это можно увидеть и на Западе, и на Юге. Бывший Второй Мир может претендовать лишь на исключительные масштабы нанесенного окружающей среде ущерба.
Социалистической особенностью является то, что, разрушив среду самостоятельно, в отличие от Третьего Мира, "социализм" не создал при этом высокого уровня жизни и технологий, как Запад. Из-за этого после интеграции в глобальную экономическую систему страны бывшего СССР оказались неспособны на равных конкурировать с западными, и все свелось к примитивной продаже нефти, газа, алмазов, территории (у кого что есть) и, параллельно, к мощнейшему обнищанию собственных народов. Но среда уже истощена, остатки ресурсов заложены мировым финансовым структурам (ведь как-то надо будет расплачиваться за те кредиты, получение которых вызывает идиотский восторг отечественных чиновников; их восторг понятен).
Было бы несправедливым сваливать грабеж ресурсов на один только Запад. Отечественные "хозяйственники" всех политических мастей участвуют в этих грабежах вполне на равных.
Не стоит особенно увлекаться и демонизацией западного мира. Во-первых, это не даст никакого результата, так как Запад пока все равно останется у руля мировой экономики и политики, а во-вторых, дело не в конкретных западных странах (которые просто занимают доминирующее положение), а в самой системе отношений, являющихся основой нынешнего мирового порядка. Если же под "Западом" понимать определенную культуру, ценности, экономическую модель, то такой "Запад" потеряет свою географическую сущность, так как присутствует не только в Западной Европе, Северной Америке и Юго-Восточной Азии, но и повсеместно в каждой стране, в каждом городе, где меньшинство присваивает себе право регламентировать в угоду своим потребностям жизнь не только всего сообщества, но и окружающей его среды. Но этот "Запад" называется уже властью и капиталом.
Вообще, попытки подобных раскладов, когда континентальный, этнический или государственный фактор ставится во главу угла, а социально-экономические и политические основы общества отодвигаются на второй план, раскладов, пышно именуемых геополитикой, сильно отдают нацизмом.
Когда грязные политики пытаются доказать людям, что в их бедах виновны не те, кто контролирует их жизнь уже сейчас через навязанные политические и экономические институты, а точно такие же институты "вражеских" народов, стран, континентов или полушарий, которые только еще собираются установить этот контроль; когда причиной их бед людям выставляют не систему отношений, а иную расу, этнос, вероисповедание; когда люди начинают верить всему этому - тут уже поздно говорить о фашизме. Ибо он уже наступил. Пока только в мозгах, а за страной дело не станет.
Очень незначительная часть людей на Земле занимается геополитикой.
К сожалению именно эта незначительная часть находится на верху иерархической пирамиды, именно она определяет сейчас судьбы людей. Кому-то геополитические игры выгодны из-за возможности реализовать свои амбиции, кто-то заинтересован непосредственно материально (больше всего кричат об ограблении инородцами те, кто сами не прочь пограбить в чужой стране).
Работа Н.Н.Моисеева "Агония России. Есть ли у нее будущее?" представляет из себя этакий национальный вариант доклада в духе Римского Клуба. Если бы Моисеев не был участником экологического движения, если бы он не преподавал в Международном независимом эколого-политологическом университете, если бы его работу не опубликовало издательство "Экопресс-ЗМ", мы бы проигнорировали ее, как проигнорировали шизофренические геополитические вымыслы Жириновского, псевдоинтеллектуальные труды Дугина и множество статей мелких фашистов, вроде Эдички Лимонова. Однако слово Никиты Моисеева имеет в экологическом движении большой вес и нуждается в комментариях.
В основе позиции Н.Моисеева все та же национальная идея. Она доминирует над идеей экологической со всеми вытекающими отсюда выводами, предлагаемыми автором в конце работы: развитие всех видов транссибирского транспорта, включая Северный морской путь с его атомным ледокольным флотом, "развитие" Крайнего Севера в виде усиления эксплуатации его природных ресурсов, строительства там крупных городов и превращения его в северный Персидский залив.
Моисеев не видит альтернативы рыночной экономике и призывает "не отгораживаться "железным занавесом" от мирового рынка, а найти в нем свою нишу". Все это автор называет планом ГОЭЛРО-2, веря, что вторая индустриализация вытащит страну в число развитых стран, "хотя и поставит много экологических проблем". Видимо, нам мало уже существующих. Заметьте, что весь этот бред исходит от экологиста, хотя и имеющего техническое образование. И исходит только потому, что в основу поставлена национальная идея - "что хорошо для нации и государства, то хорошо для всех".
Начнем с того, что поставим под сомнение наличие нации как таковой. Нет, конечно, при желании можно определить общность, либо проживающую на ограниченной государственными границами территории, либо говорящую на одном языке, как нацию - это будет чисто политологическое определение.
Но может ли эта общность иметь некие естественные общие и исключительные устремления, чтобы можно было говорить о национальной идее. Разумеется, пропаганда с экрана телевизора может навязать большинству (но все же не всем) национальную идеологию, как навязывало раньше идеологию интернациональную, однако это вовсе не означает, что люди в ней нуждаются, это означает только, что в ней нуждается власть. Могут ли иметь общие устремления крестьянин и банкир, ученый и политик, рабочий и священнослужитель только потому, что они условно принадлежат к одной нации или являются гражданами одного государства. Нет, все, что есть общего в устремлении этих людей, присутствует и у всех других людей планеты, а в большинстве общих устремлений и не только людей.
Моисеев не избежал многих навязанных патриотических мифов российской истории и действительности.
Все те же стенания о "потере" Киева, Севастополя, прибалтийских портов.
Как будто украинцы и прибалты не были частью Советской Империи и не жили в своих собственных домах, а прилетели с Марса и оккупировали эти города.
А какая же национальная идея без фальшивых россказней о подвигах предков, о великом Ермаке (не геноцид сибирских народов устроившем, а оторвавшем, по Моисееву, земли у абстрактной степи), о "русской воинской славе".
Вслед за этим всплывает миф об исключительности русского народа (это как раз основа всякой национальной идеи). Немцы, например, по Моисееву, сами были виноваты в национальной катастрофе в конце второй мировой войны, "а наш народ трудно в чем-то винить: нас поставила на колени глупость, некомпетентность и, возможно, подлость собственных правителей".
Вообще, тем, кто вслед за черносотенцами воспринимает российскую историю, как череду исключительно нравственных действий со стороны России и несправедливых по отношению к ней, нужно внимательнее присмотреться к деяниям предков. Россия - это никакая не Евразия, она европейская страна и ответственна за тот же набор преступлений, что и многие страны Европы. К этим преступлениям относится колониализм (в случае с Россией это Кавказ, Заволжье, Урал, Сибирь, Дальний Восток, Черноморское побережье, Аляска), разрушение народных традиций, уничтожение малых этнических групп, индустриализм и разрушение окружающей среды. Только страны Европы формально освободили колонии (переведя их в состояние экономической зависимости), а Россия оставила их в своем составе, потеряв только американские владения.
То же касается и мифа о государстве. Моисеев верит в то, что государство защищает интересы большинства своего населения, хотя по своей не просто иерархической, а намерено иерархической структуре государство не может не выражать, в первую очередь, интересов элиты, и только во вторую - защищать всех остальных (в интересах все той же элиты).
Анализ мировых процессов у Моисеева почти ничем не отличается от анализа Римского клуба. Все вертится вокруг тех же субъектов мировой политики (Империи и блоки), тех же субъектов мировой экономики (государства и транснациональные корпорации). Поэтому критика Моисеева в этой части не отличается от нашей критики Римского клуба.
В отличие от авторов большинства докладов Римского Клуба, Моисеев справедливо не верит в возможность изменить ситуацию с помощью международных институтов, так как они являются выразителями интересов стран Запада (или стран "Золотого миллиарда"). Возможность инициативы в изменении мирового порядка он переносит, согласно национальной идее, на национальный уровень. И хотя перед этим он сам убедительно показывает неэффективность существования имперской России (из-за тяжелых климатических условий и территориального разброса, что приводит к сверхзатратам энергии), именно на евразийский гигант как государство делается автором ставка.
Однако Моисеев, как и отечественные геополитики, мало уделяет внимания экологическому фактору в мировых раскладах. Все они априори считают, что у пресловутого "золотого миллиарда" есть перспективы неограниченного развития, пусть даже за счет других стран. Но ведь и в странах Третьего мира ресурсы не бесконечны, а возможности создания достаточно развитых технологий, позволяющих опираться только на возобновимые ресурсы (т.е. технологий самого настоящего, а не мифического "информационного" постиндустриализма) в короткий срок, до сих пор вызывает серьезное сомнение.
Состояние современной России напоминает шизофрению: с одной стороны, в обществе насаждаются и всячески раздуваются непомерные имперские амбиции, с другой стороны, практика показывает обратное - немощь и глупость государства, не способного эти амбиции чем либо подтвердить. Все это может привести к очень печальным последствиям. Общество попадает в ловушку искусственно созданного "национального унижения", договор ли с НАТО или поражение в войне с Чечней сыграют роль своеобразного "российского Версаля", но страна стоит на пороге установления фашистского режима. Путь поддержания имперских амбиций - это путь к окончательной деградации. Политикам, равно как и общественному движению, пора понять, что неподтвержденные национальные амбиции - прямая дорога к фашизму.
Не приемлем для России и путь "вестернизации".
В принципе, Россию (или даже СНГ) можно "вытащить" в число развитых стран путем огромных энергетических затрат через ограничение свободы, через насилие и опрокидывание идеалов как социалистического прошлого, так и патриотического настоящего. Примерно такую политику "национального прагматизма" проповедует генерал Лебедь. Однако и он не может отказаться от патриотизма, который нивелирует прагматизм. Ведь для "большого скачка" необходимо вести совсем не патриотическую торговлю островами и влиянием, продажу геополитических друзей и оставление части территории и т.п. "Национальной идеей" должна в этом случае стать простая идея роста благосостояния у всех слоев населения.
Вопрос, однако, совсем не в этом. Возникают сомнения - так ли уж хорошо быть зачисленными в этот пресловутый "золотой миллиард" и разделить с ним его будущее.
Если мировую систему захлестнет комплексная эколого-экономическая катастрофа, то более предпочтительные шансы выжить (с сохранением цивилизационной информации) будут никак не у "золотого миллиарда", легко уязвимого и зависимого от высокого уровня потребления, весьма сложной инфраструктуры и функционирования созданной им мировой экономической системы, а, наоборот, у тех народов, которые более приспособлены к кризисным ситуациям. Может быть, для России было бы предпочтительным развивать у себя иные институты, самодостаточные, независимые, способные нормально существовать в кризисных условиях.
Ни Моисеевым, ни геополитиками, ни Римским клубом ни комиссией Брунтланд почти не рассматриваются общественно-политическая расстановка сил как внутри стран, так и на международном уровне. Взаимоотношения в мире грубо копируют только одну из общественных систем - полицейское государство.
Общество не монолитно, и конфликт социальных групп (если кому-нибудь не по нраву классическая классовая теория) заставит мир измениться гораздо больше, чем "битва гигантов". Транснациональные корпорации и мировые империи не всесильны. Территории, не контролируемые правительствами, корпорациями и, тем более, мировыми структурами в разных странах, постоянно расширяются. Локальные инициативы могут успешно сопротивляться гигантам, вызывая к жизни революции (как Влера в Албании) или международные движения (как Чиапас в Мексике). Подавить подобные движения (тем более, если их количество постоянно растет) не смогут ни национальные, ни международные полицейские силы. Никакой всепланетный тоталитаризм не убережет страны "золотого миллиарда" от сопротивления большинства населения планеты. Наоборот, именно усиление давления и контроля Севера над Югом позволит последнему консолидироваться и, несмотря на продажные правительства, устроить мировой элите глобальный саботаж. Да и в самих развитых странах далеко не полное царит единодушие по поводу колониальной и несправедливой внешней политики.
Моисеев не верит в возможность возникновения мирового гражданского движения, но оно уже возникло, и конгресс в мятежном мексиканском штате Чиапас в 1996 году собрал несколько тысяч совершенно разных людей со всего мира и инициировал мировое движение против неолиберализма и глобализации экономики за человеческие отношения. Есть и другие признаки возникновения мирового гражданского общества, например, транснациональные забастовки на заводах "Рено" или выступления французских граждан против ужесточения эмиграционного законодательства.
Члены Римского клуба полагают, что глобальная революция должна проходить на глобальном уровне с использованием глобальных политических и экономических институтов. Отсюда их надежда на "революционизацию" международных организаций и правительств, на создание Совета Безопасности ООН по окружающей среде и т.п. Однако гораздо более вероятным видится сценарий, когда глобальная революция будет проходить на локальном уровне, но повсеместно. В этом случае она не будет нуждаться ни в правительствах, ни в корпорациях, ни в международных структурах. Хозяева мирового порядка никогда не пойдут сами на изменение положения дел. Поэтому не стоит и ждать их соизволения. Глобальная революция может положить конец мировому порядку как таковому. Глобализация экономики уже сейчас встречает повсеместное сопротивление, а с достижением своего пика после краха независимой от мировой системы государственного социализма локальные сопротивления неизбежно сольются.
Это будет первая и последняя глобальная революция. Глобальная революция, которая распылит глобальный уровень в экономике и системе принятия решений, оставив на нем только децентрализованные информационные коммуникации.
От того, будет ли экологическое движение играть какую-то роль в этой революции, или оно предоставит всю инициативу другим социальным движениям, зависит ее характер (она может нести экологический императив в большей или меньшей степени). Но с экологическим движением или без такового последняя глобальная революция неизбежна.
Продолжаем публиковать главы из книги С. Фомичева " " с весьма субъективным , как предупреждает сам автор, взглядом на глобальные проблемы человечества, стратегию экологического движения и основной инструмент работы движения - акции».
Мы имеем такое множество пугающих, предостерегающих и деморализующих памфлетов, книг и статей по поводу экологической катастрофы, что за шумом о неизбежном перестали пытаться осмыслить реальную ситуацию. Между тем, от правильного анализа ситуации во многом зависит, будем ли мы продолжать бороться со следствиями экологического кризиса или перейдем, наконец, к его причинам.
Конечно, надо учитывать, что анализ можно провести совершенно по разному и выводы можно сделать прямо противоположные. Поэтому позже мы поговорим об экологическом императиве - этике и целях движения.
Участники экологического движения, по большей части, избегают системного анализа на глобальном уровне, оставляя это занятие либо ученым, либо политикам. Такое "делегирование" приводит к тому, что зеленые вынужденно опираются на анализ, сделанный не только не единомышленниками, но часто прямыми оппонентами движения. Даже близкий зеленым Римский Клуб расходится с ними по целому ряду предпосылок, что уж говорить про сумасшедших геополитиков, ставящих во главу угла национальную идею. Зеленые должны заняться системным анализом самостоятельно, опираясь на свое собственное мировоззрение, этику, свои собственные опыт и методы. Призыв "думать глобально" не должен стать просто популярным лозунгом. С другой стороны, не стоит и уделять глобальному уровню и какое-то особое место в вашей идеологической концепции, ибо он вовсе не является самостоятельной системой, которую можно изменять, влияя на те или иные ее элементы, это всего лишь одна из проекций общественно-экономических отношений между людьми и их группами, между людьми и природой. В борьбе между государствами и континентами никогда не решались принципиальные для людей задачи, они решались, главным образом, в социальных революциях.
На глобальном уровне мир глазами геополитика выглядит достаточно примитивно. Для удобства его стратифицируют, деля страны на блоки, имеющие схожее внутреннее устройство, экономическую и военную мощь. Почему-то из этого делается вывод о наличии общих интересов этих стран на мировой арене.
На смену системе трех миров (когда Первый, капиталистический, и Второй, социалистический, миры боролись за влияние в Третьем, развивающемся мире и в перспективе за мировое господство) пришла система Север-Юг, где богатый Север (называемый в отечественной геополитической литературе "Золотым миллиардом" - по числу жителей, проживающих в его странах) противостоит нищему, но быстро прибавляющему в численности населения Югу, высасывая из последнего природные и человеческие ресурсы, сбывая в обратном направлении отходы и вредные производства. Запад (Север) надежно защищен совместной системой безопасности (военной, политической, экономической, демографической) от государств, экономически отсталых, и время от времени демонстрирует свою мощь на одном из них. Все восточноевропейские страны, включая бывшие республики СССР, имеют стремление интегрироваться в западный мир любым путем. То, что все они подали заявление о вступлении в НАТО, объясняется вовсе не боязнью непредсказуемой России, а желанием стать частью западного мира.
Все эти системы мироздания не больше отвечают реальности, чем плоская Земля, покоящаяся на трех слонах и черепахе, так как рассматривают страны в качестве общественно-политических монолитов, приписывая их народам мифические устремления, менталитеты, национальные характеры и прочую чушь.
Но принятыми грубыми схемами геополитики все же можно пользоваться так же, как картами плоской Земли.
При всех грабежах Третьего Мира Западу не удалось перейти в постиндустриализм, как ошибочно полагают многие отечественные зеленые, ибо механический перенос опасных и вредных производств и их отходов за территорию Первого мира и его ориентация на привозное сырье вовсе не означает наступления постиндустриализма. Да, миниатюризация и сберегающие технологии привели к некоторому снижению сырьевых и энергетических затрат, но только относительно к конкретному виду товаров или услуг. Само же количество товаров и услуг, а также их качество, постоянно увеличиваются, сводя на нет успехи технологии, да и количество потребителей все время растет. Никаких перспективных открытий, способных радикально изменить структуру потребления сырья и ресурсов, на горизонте научно-технического прогресса не замечено. Глупо полагаться на "революционную" термоядерную энергетику - она немногим безопасней атомной и не решает проблемы теплового загрязнения среды. Вообще, у человечества при таком раскладе, как в известном анекдоте: "Два выхода - фантастический и реальный. Фантастический - это если мы справимся сами, а реальный - это если прилетят марсиане и спасут нас".
Надежды на то, что система, доминирующая в мире и виновная в разрушении среды, сможет повернуть в сторону сокращения своей, экспансии, относятся, скорее к фантастическому выходу. Отечественные реформисты от экологии, утверждающие, что можно изменить систему изнутри (все равно, путем ли участия в выборах или работой в правительствах), не могут даже создать партию, хоть со сколько нибудь продуманной стратегической программой (отвечающей глобальным масштабам экологической катастрофы). Но даже в тех странах (ФРГ, Франция, Австрия), где зеленые партии действительно имеют политический вес, даже там разве совершено хотя бы одно коренное изменение системы, ответственной за гибельный путь самоуничтожения человечества? Нет, им часто не удается даже заставить свои правительства отказаться от отдельных опасных проектов. Что уж говорить об экономике или системе принятия решений в целом. Оптимистам, ссылающимся на то, что термины "экология", "окружающая среда", "устойчивое развитие" или "пределы роста" прочно укоренились в лексиконе западных политиков, следует вспомнить, что еще раньше и права коренных народов и права женщин тоже укоренились в лексиконе политиков, однако много ли стало женщин-президентов или женщин-премьеров (исключения, как ни странно больше характерны для стран, в которых о правах женщин говорят мало, - Турции, Пакистана, Индии).
Большинство корректив, которые ученым пришлось учесть за 20 лет между публикацией в 1972 году первого доклада "Пределы роста" и выходом в 1991 году юбилейного доклада "За пределами роста", в плане мировой экономики касаются прежде всего уточненных статистических данных или изменений в политике и экономике, не связанных с осознанием угрозы экологической катастрофы. Изменения же сознательные, связанные с таким пониманием, имеют прежде всего региональный уровень (вынос "грязи" из Европы и США) и ничего не меняют в глобальном масштабе.
Реакция конечно была: "Нашу книгу обсуждали в парламентах и научных обществах. Одна крупная нефтяная кампания выделила средства на серию критических публикаций, другая учредила ежегодную премию за лучшее исследование в этой области. "Пределы роста" вызвали несколько восторженных отзывов, множество аналитических обзоров и шквал нападок справа, слева и даже со стороны центристов. Книга была воспринята многими как предсказание скорого конца света..." . Но даже несмотря на безусловную известность и авторитет Римского Клуба и Массачусетского Технологического Института, на базе которого были проведены исследования по первому докладу, он, доклад, был по большому счету проигнорирован. Был проигнорирован почти полностью и сделанный по заказу ООН доклад комиссии Брунтланд "Наше общее будущее".
Ведь мировая система, несмотря на все политические изменения, не изменилась в принципе потому, что в ее основе сохранились все те же социально-экономические отношения.
И уж конечно были проигнорированы менее значимые для технократов выступления общественности.
Нет никакого проку в том, чтобы пересказывать здесь все детали анализа мировой экономики, предпринятого учеными Римского Клуба, этот анализ является бесспорным для экологического движения и сыграл важную роль в научном (прежде всего экономическом) оформлении предостережений, выдвинутых ранее на общественном уровне. Все доклады Римского клуба достойны внимания участников экологического движения и просто граждан. Мы же остановимся на тех моментах, которые вызывают сомнение.
Основной вывод из анализа экспертов Римского Клуба звучит следующим образом: "Темпы использования человечеством многих важных видов ресурсов и темпы производства многих видов загрязнений уже превышают допустимые пределы. Без существенного уменьшения потоков материальных и энергетических ресурсов в ближайшие десятилетия произойдет неконтролируемое сокращение следующих душевых показателей: производства продуктов питания, потребления энергии и промышленного производства".
Однако если бы дело обстояло таким только образом, то это было бы дело сугубо развитых стран. Действительно, что жителю России или Арабских Эмиратов до нехватки ресурсов, если ресурсы этих стран имеют надежную перспективу. Или что жителю большинства стран Азии и Африки неконтролируемое сокращение промышленного производства и потребления энергии, если он пользуется благами цивилизации лишь время от времени. Только экономика Севера, а вслед за ней население и политические институты этих стран серьезно пострадает при выходе за пределы роста. Опасность же трансформации биосферы до состояния, вообще непригодного для жизни человека (и многих других видов), ученых волнует мало. Для них конец наступит с крахом традиционной экономики, дальше которой они не видят. Отсюда и выход из кризисного состояния они видят не иначе, как в рамках существующей системы. С нашей же точки зрения, только разрушив систему, можно добиться коренных изменений в отношении человечества к природе. Указывая на экономический рост как основную причину надвигающейся катастрофы, Римский Клуб не рассматривает социальные корни этой причины. Почти не рассматривается им роль в формировании ценностей обреченного общества политической иерархии - государства и экономической - капитала. И то и другое видится экономистам не более чем инструментами, которые можно с успехом использовать и для изменения ситуации. Вообще, занимая позицию "независимой" экспертной группы, Римский клуб осторожен в идентификации носителей гибельной парадигмы современного общества (а значит, и основных оппонентов экологического движения), относя все беды на счет человеческих пороков. Отсюда "Пределы роста" и "За пределами роста" удивляют наивностью предпосылок для выхода из экологического кризиса: "если каждая семья решит иметь не более двух детей", "если каждый решит вести умеренный образ жизни". Нет, не решит. Потому, что в рамках существующей системы не может возникнуть новый человек. Трудно, конечно, ожидать от экономистов пригодных рецептов предотвращения экологической катастрофы, ведь современная экономика узколоба и для нее не существует ничего за рамками капитализма и рынка (может, только пугающая бездна государственного социализма). Впрочем, и сами экономисты Римского Клуба не претендуют на однозначное указание пути и говорят лишь о том, что либо проэкологическая революция произойдет сама по себе, либо все кончится для человечества плачевно.
Необходимость революции для радикального изменения ситуации экспертами Римского клуба не оспаривается. Правда, в докладе "За пределами роста" подчеркивается, что такая революция не будет иметь политический характер, как, например Французская, а будет стоять в одном ряду с Сельскохозяйственной и Промышленной, то есть иметь комплексный и глобальный характер . Почему при этом не возникнет политической революции, не совсем понятно, так как она неизбежно сопровождала и две вышеупомянутые глобальные революции. Авторы, по всей видимости, находятся в плену своих государственеческих и демократических убеждений и не видят возможности существования иной свободной и справедливой системы, кроме той, в которой они живут.
Наибольший интерес вызывают доклады Римского Клуба, не ориентированные только лишь на проблемы развития мировой экономики.
К сожалению, экологическому движению практически недоступны не переведенные на русский язык работа М.Месаровича и Е.Пестеля "Человечество на перепутье" (Mesarovic M., Pestel E.: "Mankind at the Turning Point", 1974), Б.Шнайдера "Босоногая Революция" (Schneider B.: "The Barefoot Revolution", 1985), более ориентированные на политику и общество и некоторые другие доклады. (Их трудно раздобыть и на английском.)
Из "политизированных" на русском языке вышел доклад А.Кинга и Б.Шнайдера "Первая глобальная революция" (издательство "Прогресс", 1991). Политизация этого доклада, конечно весьма условна. Авторы повторяют неизменную концепцию Римского клуба - "Глобальная революция лишена идеологической основы". Несмотря на это в книге уделяется должное внимание локальному, общественному и даже личному уровню.
Критикуя современное общество, авторы отмечают: "Как мы видим, государственная система, со свойственным ей процессом принятия решений, оказалась неспособной предложить ничего, что опровергло или изменило бы тенденции, ставящие под вопрос наше будущее и само выживание человечества" .
Не лишена интереса глава "Пределы демократии". "Как показывает практика, демократические государства уже в значительной степени утратили способность решать новые задачи", - пишут авторы. Из этого они, однако, не делают вывод о необходимости изменения политических институтов на более свободные (в таковые они, цитируя Черчилля, просто не верят), наоборот, логика глобализма приводит их к мысли о "глобальном управлении", где демократия с ее медлительностью, осторожностью и инерцией приносится в жертву ради достижения оперативности.
"Независимая" позиция авторов, делающая ее привлекательной только для них самих, выводит их и на такие "прагматические" решения, как развитие атомной энергетики. Упомянутый выше доклад Брунтланд вообще предлагает поставить на широкую международную основу развития космического пространства (как фактор консолидации), что же касается управления, то особые надежды возлагаются на ООН . Не случайно доклад Брунтланд подвергается критике даже со стороны членов Римского Клуба, которые считают ее подход нереальным, так как нельзя ставить перед обществом противоречащие друг другу задачи: "Сомнительно, что глобальное устойчивое развитие может быть достигнуто за счет предложенного в докладе увеличения темпов экономического роста промышленно развитых стран" .
Для того чтобы адекватно оценивать экологическую деятельность на территории бывшего СССР и тем более вырабатывать и предлагать экологическому движению какую-то стратегию, необходимо рассмотреть уникальность политического, экономического, социального и культурного контекста, в котором приходиться работать "зеленым" в настоящее время.
Очень наивно было бы полагать, что главная особенность политического, экономического, социального и культурного контекста стран бывшего СССР состоит в одном лишь наследии "реального социализма". Оптимистические заявления некоторых западных экологов о том, что "реформы, осуществляемые на территории бывшего Советского Союза, нельзя назвать чисто экономическими. Они способствуют решению и экологических вопросов, ведь рыночная экономика обеспечит более эффективное использование ресурсов" сейчас выглядят полным бредом, так как реформы добавили к проблемам социализма еще и проблемы капитализма и тем самым усугубили катастрофическое состояние как экономики, так и экологии.
Конечно, индустриальное общество в его "социалистической" разновидности оставило после себя не очень пригодную для жизни среду обитания, разворованные ресурсы, хищнически разоренную природу и, самое главное, затратную инфраструктуру, включающую в себя военно-промышленный комплекс, неразвитые технологии, дисбаланс производства и дисгармонию производственных отношений. Эта инфраструктура еще долгое время будет негативно влиять на любые процессы в странах бывшего СССР и отчасти Восточной Европы.
Огромные территории, зараженные в результате военных испытаний, промышленных катастроф на химических и ядерных объектах, опустошенные из-за несбалансированного сельского хозяйства и мелиорации, затопленные гигантскими ГЭС, не являются, однако, уникальным советским явлением. Как не являются уникальными ни загрязнение морей, ни снижение здоровья населения (главным образом понижение иммунитета), ни тем более исчезновение видов. Все это можно увидеть и на Западе, и на Юге. Бывший Второй Мир может претендовать лишь на исключительные масштабы нанесенного окружающей среде ущерба.
Социалистической особенностью является то, что, разрушив среду самостоятельно, в отличие от Третьего Мира, "социализм" не создал при этом высокого уровня жизни и технологий, как Запад. Из-за этого после интеграции в глобальную экономическую систему страны бывшего СССР оказались неспособны на равных конкурировать с западными, и все свелось к примитивной продаже нефти, газа, алмазов, территории (у кого что есть) и, параллельно, к мощнейшему обнищанию собственных народов. Но среда уже истощена, остатки ресурсов заложены мировым финансовым структурам (ведь как-то надо будет расплачиваться за те кредиты, получение которых вызывает идиотский восторг отечественных чиновников; их восторг понятен).
Было бы несправедливым сваливать грабеж ресурсов на один только Запад. Отечественные "хозяйственники" всех политических мастей участвуют в этих грабежах вполне на равных.
Не стоит особенно увлекаться и демонизацией западного мира. Во-первых, это не даст никакого результата, так как Запад пока все равно останется у руля мировой экономики и политики, а во-вторых, дело не в конкретных западных странах (которые просто занимают доминирующее положение), а в самой системе отношений, являющихся основой нынешнего мирового порядка. Если же под "Западом" понимать определенную культуру, ценности, экономическую модель, то такой "Запад" потеряет свою географическую сущность, так как присутствует не только в Западной Европе, Северной Америке и Юго-Восточной Азии, но и повсеместно в каждой стране, в каждом городе, где меньшинство присваивает себе право регламентировать в угоду своим потребностям жизнь не только всего сообщества, но и окружающей его среды. Но этот "Запад" называется уже властью и капиталом.
Вообще, попытки подобных раскладов, когда континентальный, этнический или государственный фактор ставится во главу угла, а социально-экономические и политические основы общества отодвигаются на второй план, раскладов, пышно именуемых геополитикой, сильно отдают нацизмом.
Когда грязные политики пытаются доказать людям, что в их бедах виновны не те, кто контролирует их жизнь уже сейчас через навязанные политические и экономические институты, а точно такие же институты "вражеских" народов, стран, континентов или полушарий, которые только еще собираются установить этот контроль; когда причиной их бед людям выставляют не систему отношений, а иную расу, этнос, вероисповедание; когда люди начинают верить всему этому - тут уже поздно говорить о фашизме. Ибо он уже наступил. Пока только в мозгах, а за страной дело не станет.
Очень незначительная часть людей на Земле занимается геополитикой.
К сожалению именно эта незначительная часть находится на верху иерархической пирамиды, именно она определяет сейчас судьбы людей. Кому-то геополитические игры выгодны из-за возможности реализовать свои амбиции, кто-то заинтересован непосредственно материально (больше всего кричат об ограблении инородцами те, кто сами не прочь пограбить в чужой стране).
Работа Н.Н.Моисеева "Агония России. Есть ли у нее будущее?" представляет из себя этакий национальный вариант доклада в духе Римского Клуба. Если бы Моисеев не был участником экологического движения, если бы он не преподавал в Международном независимом эколого-политологическом университете, если бы его работу не опубликовало издательство "Экопресс-ЗМ", мы бы проигнорировали ее, как проигнорировали шизофренические геополитические вымыслы Жириновского, псевдоинтеллектуальные труды Дугина и множество статей мелких фашистов, вроде Эдички Лимонова. Однако слово Никиты Моисеева имеет в экологическом движении большой вес и нуждается в комментариях.
В основе позиции Н.Моисеева все та же национальная идея. Она доминирует над идеей экологической со всеми вытекающими отсюда выводами, предлагаемыми автором в конце работы: развитие всех видов транссибирского транспорта, включая Северный морской путь с его атомным ледокольным флотом, "развитие" Крайнего Севера в виде усиления эксплуатации его природных ресурсов, строительства там крупных городов и превращения его в северный Персидский залив.
Моисеев не видит альтернативы рыночной экономике и призывает "не отгораживаться "железным занавесом" от мирового рынка, а найти в нем свою нишу". Все это автор называет планом ГОЭЛРО-2, веря, что вторая индустриализация вытащит страну в число развитых стран, "хотя и поставит много экологических проблем". Видимо, нам мало уже существующих. Заметьте, что весь этот бред исходит от экологиста, хотя и имеющего техническое образование. И исходит только потому, что в основу поставлена национальная идея - "что хорошо для нации и государства, то хорошо для всех".
Начнем с того, что поставим под сомнение наличие нации как таковой. Нет, конечно, при желании можно определить общность, либо проживающую на ограниченной государственными границами территории, либо говорящую на одном языке, как нацию - это будет чисто политологическое определение.
Но может ли эта общность иметь некие естественные общие и исключительные устремления, чтобы можно было говорить о национальной идее. Разумеется, пропаганда с экрана телевизора может навязать большинству (но все же не всем) национальную идеологию, как навязывало раньше идеологию интернациональную, однако это вовсе не означает, что люди в ней нуждаются, это означает только, что в ней нуждается власть. Могут ли иметь общие устремления крестьянин и банкир, ученый и политик, рабочий и священнослужитель только потому, что они условно принадлежат к одной нации или являются гражданами одного государства. Нет, все, что есть общего в устремлении этих людей, присутствует и у всех других людей планеты, а в большинстве общих устремлений и не только людей.
Моисеев не избежал многих навязанных патриотических мифов российской истории и действительности.
Все те же стенания о "потере" Киева, Севастополя, прибалтийских портов.
Как будто украинцы и прибалты не были частью Советской Империи и не жили в своих собственных домах, а прилетели с Марса и оккупировали эти города.
А какая же национальная идея без фальшивых россказней о подвигах предков, о великом Ермаке (не геноцид сибирских народов устроившем, а оторвавшем, по Моисееву, земли у абстрактной степи), о "русской воинской славе".
Вслед за этим всплывает миф об исключительности русского народа (это как раз основа всякой национальной идеи). Немцы, например, по Моисееву, сами были виноваты в национальной катастрофе в конце второй мировой войны, "а наш народ трудно в чем-то винить: нас поставила на колени глупость, некомпетентность и, возможно, подлость собственных правителей".
Вообще, тем, кто вслед за черносотенцами воспринимает российскую историю, как череду исключительно нравственных действий со стороны России и несправедливых по отношению к ней, нужно внимательнее присмотреться к деяниям предков. Россия - это никакая не Евразия, она европейская страна и ответственна за тот же набор преступлений, что и многие страны Европы. К этим преступлениям относится колониализм (в случае с Россией это Кавказ, Заволжье, Урал, Сибирь, Дальний Восток, Черноморское побережье, Аляска), разрушение народных традиций, уничтожение малых этнических групп, индустриализм и разрушение окружающей среды. Только страны Европы формально освободили колонии (переведя их в состояние экономической зависимости), а Россия оставила их в своем составе, потеряв только американские владения.
То же касается и мифа о государстве. Моисеев верит в то, что государство защищает интересы большинства своего населения, хотя по своей не просто иерархической, а намерено иерархической структуре государство не может не выражать, в первую очередь, интересов элиты, и только во вторую - защищать всех остальных (в интересах все той же элиты).
Анализ мировых процессов у Моисеева почти ничем не отличается от анализа Римского клуба. Все вертится вокруг тех же субъектов мировой политики (Империи и блоки), тех же субъектов мировой экономики (государства и транснациональные корпорации). Поэтому критика Моисеева в этой части не отличается от нашей критики Римского клуба.
В отличие от авторов большинства докладов Римского Клуба, Моисеев справедливо не верит в возможность изменить ситуацию с помощью международных институтов, так как они являются выразителями интересов стран Запада (или стран "Золотого миллиарда"). Возможность инициативы в изменении мирового порядка он переносит, согласно национальной идее, на национальный уровень. И хотя перед этим он сам убедительно показывает неэффективность существования имперской России (из-за тяжелых климатических условий и территориального разброса, что приводит к сверхзатратам энергии), именно на евразийский гигант как государство делается автором ставка.
Однако Моисеев, как и отечественные геополитики, мало уделяет внимания экологическому фактору в мировых раскладах. Все они априори считают, что у пресловутого "золотого миллиарда" есть перспективы неограниченного развития, пусть даже за счет других стран. Но ведь и в странах Третьего мира ресурсы не бесконечны, а возможности создания достаточно развитых технологий, позволяющих опираться только на возобновимые ресурсы (т.е. технологий самого настоящего, а не мифического "информационного" постиндустриализма) в короткий срок, до сих пор вызывает серьезное сомнение.
Состояние современной России напоминает шизофрению: с одной стороны, в обществе насаждаются и всячески раздуваются непомерные имперские амбиции, с другой стороны, практика показывает обратное - немощь и глупость государства, не способного эти амбиции чем либо подтвердить. Все это может привести к очень печальным последствиям. Общество попадает в ловушку искусственно созданного "национального унижения", договор ли с НАТО или поражение в войне с Чечней сыграют роль своеобразного "российского Версаля", но страна стоит на пороге установления фашистского режима. Путь поддержания имперских амбиций - это путь к окончательной деградации. Политикам, равно как и общественному движению, пора понять, что неподтвержденные национальные амбиции - прямая дорога к фашизму.
Не приемлем для России и путь "вестернизации".
В принципе, Россию (или даже СНГ) можно "вытащить" в число развитых стран путем огромных энергетических затрат через ограничение свободы, через насилие и опрокидывание идеалов как социалистического прошлого, так и патриотического настоящего. Примерно такую политику "национального прагматизма" проповедует генерал Лебедь. Однако и он не может отказаться от патриотизма, который нивелирует прагматизм. Ведь для "большого скачка" необходимо вести совсем не патриотическую торговлю островами и влиянием, продажу геополитических друзей и оставление части территории и т.п. "Национальной идеей" должна в этом случае стать простая идея роста благосостояния у всех слоев населения.
Вопрос, однако, совсем не в этом. Возникают сомнения - так ли уж хорошо быть зачисленными в этот пресловутый "золотой миллиард" и разделить с ним его будущее.
Если мировую систему захлестнет комплексная эколого-экономическая катастрофа, то более предпочтительные шансы выжить (с сохранением цивилизационной информации) будут никак не у "золотого миллиарда", легко уязвимого и зависимого от высокого уровня потребления, весьма сложной инфраструктуры и функционирования созданной им мировой экономической системы, а, наоборот, у тех народов, которые более приспособлены к кризисным ситуациям. Может быть, для России было бы предпочтительным развивать у себя иные институты, самодостаточные, независимые, способные нормально существовать в кризисных условиях.
Ни Моисеевым, ни геополитиками, ни Римским клубом ни комиссией Брунтланд почти не рассматриваются общественно-политическая расстановка сил как внутри стран, так и на международном уровне. Взаимоотношения в мире грубо копируют только одну из общественных систем - полицейское государство.
Общество не монолитно, и конфликт социальных групп (если кому-нибудь не по нраву классическая классовая теория) заставит мир измениться гораздо больше, чем "битва гигантов". Транснациональные корпорации и мировые империи не всесильны. Территории, не контролируемые правительствами, корпорациями и, тем более, мировыми структурами в разных странах, постоянно расширяются. Локальные инициативы могут успешно сопротивляться гигантам, вызывая к жизни революции (как Влера в Албании) или международные движения (как Чиапас в Мексике). Подавить подобные движения (тем более, если их количество постоянно растет) не смогут ни национальные, ни международные полицейские силы. Никакой всепланетный тоталитаризм не убережет страны "золотого миллиарда" от сопротивления большинства населения планеты. Наоборот, именно усиление давления и контроля Севера над Югом позволит последнему консолидироваться и, несмотря на продажные правительства, устроить мировой элите глобальный саботаж. Да и в самих развитых странах далеко не полное царит единодушие по поводу колониальной и несправедливой внешней политики.
Моисеев не верит в возможность возникновения мирового гражданского движения, но оно уже возникло, и конгресс в мятежном мексиканском штате Чиапас в 1996 году собрал несколько тысяч совершенно разных людей со всего мира и инициировал мировое движение против неолиберализма и глобализации экономики за человеческие отношения. Есть и другие признаки возникновения мирового гражданского общества, например, транснациональные забастовки на заводах "Рено" или выступления французских граждан против ужесточения эмиграционного законодательства.
Члены Римского клуба полагают, что глобальная революция должна проходить на глобальном уровне с использованием глобальных политических и экономических институтов. Отсюда их надежда на "революционизацию" международных организаций и правительств, на создание Совета Безопасности ООН по окружающей среде и т.п. Однако гораздо более вероятным видится сценарий, когда глобальная революция будет проходить на локальном уровне, но повсеместно. В этом случае она не будет нуждаться ни в правительствах, ни в корпорациях, ни в международных структурах. Хозяева мирового порядка никогда не пойдут сами на изменение положения дел. Поэтому не стоит и ждать их соизволения. Глобальная революция может положить конец мировому порядку как таковому. Глобализация экономики уже сейчас встречает повсеместное сопротивление, а с достижением своего пика после краха независимой от мировой системы государственного социализма локальные сопротивления неизбежно сольются.
Это будет первая и последняя глобальная революция. Глобальная революция, которая распылит глобальный уровень в экономике и системе принятия решений, оставив на нем только децентрализованные информационные коммуникации.
От того, будет ли экологическое движение играть какую-то роль в этой революции, или оно предоставит всю инициативу другим социальным движениям, зависит ее характер (она может нести экологический императив в большей или меньшей степени). Но с экологическим движением или без такового последняя глобальная революция неизбежна.
Книга С. Фомичева «PАЗНОЦВЕТНЫЕ ЗЕЛЕНЫЕ»
- Глава 1 " "
- Глава 2
- Глава 3 " "
- Глава 4
- Глава 5
- Глава 6
- Глава 7
Глобальная революция. Конец второго тысячелетия стал периодом глобальной трансформации, охватившей не только политическое и идеологическое, но и социально-экономическое мироустройство. На планете формируется новая властная система координат.
При этом под сомнением оказался основной корпус сценариев развития человеческого сообщества. Сейчас утопично выглядит не только коммунистический проект, но и недавние прогнозы, описывавшие будущее в виде эгалитарной «глобальной деревни». Однако слишком много признаков указывает на то, что происходящее переустройство мирового сообщества может подвести его к критической черте глобальной нестабильности, пограничной линии новой эры, идущей на смену Нового времени.
Оценка подобных изменений в рамках прежней концептуалисти- ки (т.е. под углом стереотипов «резкого ускорения прогресса», «развития второй, информационной, фазы НТР» и т.п.) явно неспособна адекватно оценить ни драматизм исторического перехода, ни сам масштаб происходящих перемен, выдвигая на передний план не суть происходящего, а лишь его наиболее яркие, но все же принадлежащие прошлому черты.
Сформировавшиеся к концу XX в. элементы новой среды качественным образом меняют условия существования человечества. Социальный организм начинает активно отторгать прежнюю форму цивилизации, которая базировалась на принципе умножения опера
ционных отношений с окружающими объектами, сопровождаемого перманентным ростом зависимости от внешних источников энергии. Иначе говоря, человечество возвращает истории порожденные прежде органы (технические, организационные, социальные и т.п.) при одновременном утверждении и нарастающей экспансии новых, постиндустриальных структур, в гораздо меньшей степени связанных с биосферой.
Переживаемая человечеством глобальная трансформация -из- живание прежней формы социального бытия, исчерпавшей некоторое критическое число возможностей развития. Эта трансформация может стать впечатляющим прорывом за рамки материальной среды, тысячелетиями окружавшей и сковывающей возможности человека, но она же может явиться источником серьезных испытаний для человеческого рода. Глобальная революция есть окончание истории в прежнем ее понимании и переход к иным принципам организации мирового сообщества, к новым социальным горизонтам.
Новая экология. В мире идет интенсивный процесс формирования «медиакосмоса», информационно-технологической реальности, которая активно вторгается в традиционную систему взаимоотношений микро- и макрокосма в качестве их адекватного партнера. Человечество переходит к форме бытия, когда тенденция начинает доминировать над фактом, процесс над объектом, а понятие реальности индивидуализируется и становится субъективным.
Две характерные и противоречивые черты наступающей эпохи - это рост возможностей человека, раскрытие его потенциала и одновременно доминирование над ним искусственной среды обитания. Здесь видятся ростки своего рода «техногенного тоталитаризма», парадоксальным образом сочетающегося со свободой глобальных сетей виртуальной реальности. Естественная реакция общества на эту угрозу - появление «новой экологии», санирующей комплекс взаимоотношений людей с глобальным информационным театром действий, выходящим за пределы традиционных пространств истории и природы. «Новая экология» - это ответ человечества на появление сложных взаимодействий в системе «человек-окружающая среда», разворачивающихся в контексте «второй природы».
Глобальное сообщество в данном контексте может рассматриваться и как живой организм, у которого многоуровневая социальная дихотомия (от базовой ячейки общества - семьи до биполярной модели мира) есть выражение функциональной асимметрии (аналогично морфологии и принципам работы мозга), обеспечивающей поддержание динамической целостности социосистемы. Подобный баланс (обычно определяемый как отношения «мужское-женское», «правые-левые», «либералы-консерваторы», «Восток-Запад» и т.п.) в периоды крупномасштабных социальных сдвигов может претерпевать существенные перегрузки, что приводит к своеобразной
«невротизации» и даже «психотизации» социосистем: распространению локальных и региональных кризисов, других социальных турбулентностей, войн, вплоть до вероятности наступления продолжительного периода «темных веков» социальной аномии.
Социальное пространство искажается также в результате интенсивного развития привычных информационно-коммуникационных средств, включая меняющийся облик средств массовой информации, их прогрессирующую способность к созданию и введению в общественное сознание устойчивых мифологем. Возникает опасность массированных и целенаправленных изменений информационной среды обитания, откровенного манипулирования ею, создания политически и экономически ориентированных артефактов и аберраций.
«Новая экология», объединяя мониторинг и терапию природных, техногенных, социальных и информационных процессов, подразумевает активное соучастие общества в происходящей трансформации сложившихся форм отношений человека с окружающей средой. Люди уже столкнулись с реальностью крупномасштабных, долговременных и порой необратимых деформаций природы. Теперь человечество осознает непростой вызов устойчивых модификаций искусственной среды обитания (включая генезис сверхоткрытого социального пространства), возможность фундаментальных изменений биопсихологических, мировоззренческих и духовных основ существования.
ЭКОЛАР III. Распространение феномена «ползучей нестабильности», растущий экономический разрыв между Севером и Югом, существование районов антропологического бедствия - все это указывает на непрочность социальной ткани современного мира, на наличие в нем серьезного дисбаланса. Подобная дисгармония подчас приводит к тотальной обездоленности на обширных пространствах планеты и невозможности обеспечить право человека на жизнь. Возникает необходимость введения серьезных коррективов в сценарии развития цивилизации, изменения сложившихся представлений о путях и целях исторического процесса.
Под эгидой экологии формируется нечто большее, чем борьба за охрану окружающей среды. Экология из проблемы сохранения биосферного равновесия превратилась в императив гармоничного развития цивилизации. Третий уровень комплементарности (social ecology, SOCOL) констатирует необходимость учета социального фактора в генезисе экологического кризиса, усиления попечения о состоянии и динамике антропосферы (т.е. о настоящем и будущем населения планеты), внимания к самой парадигме развития человеческого сообщества.
В 1987 г. Международная комиссия по окружающей среде и развитию (МКОСР) подготовила для ООН доклад «Наше общее будущее», в котором наряду с констатацией кризисного состояния эко
сферы Земли подчеркивалась необходимость нового подхода к проблеме развития, а также к положению в странах «третьего мира». «Окружающая среда, - говорилось в предисловии к докладу, - это место нашей жизни, а развитие - это наши действия по улучшению благоденствия в ней. Оба понятия неразделимы... С неравномерностью развития, бедностью и ростом народонаселения связаны многие из критических проблем выживания. Все они вызывают беспрецедентную нагрузку на земельные, водные, лесные и другие природные ресурсы планеты, прежде всего в развивающихся странах. Сжимающая спираль бедности и ухудшения качества окружающей среды характеризуется потерей огромных возможностей и ресурсов»10. Еще в начале 70-х годов Индира Ганди говорила, что бедность - это «сильнейший загрязнитель окружающей среды». Но и этнополити- ческая нестабильность, существование народов и государств-изгоев указывают на необходимость «экологизации» национальных, расовых и классовых отношений, на императивный характер социальной экологии.
Экология и экономика - две стороны процесса обустройства жизни, глобального домостроительства. Между ними существует органичная связь. Развитие не сводимо к экономической динамике, а последняя - к экономическому росту. Нестабильность сугубо экономической экспансии негативно отражается на состоянии экологии, искажая и ухудшая условия существования на всей планете, создавая новые крупномасштабные проблемы (например, демографическую, что приводит на практике к «геноциду нерожденных» - поощрению искусственного прерывания беременности).
Конечно же, с развитием экономики у общества появляются дополнительные возможности активного, целенаправленного воздействия на состояние среды обитания, но растет и понимание «катастрофического потенциала» этих возможностей. Специфика современной экологической угрозы состоит в том, что она носит преимущественно антропогенный характер и влечет глобальные последствия. Развитие индустриальной цивилизации (создание АЭС, химических производств, средств активного воздействия на природу и т.п.), с одной стороны, и разработка неядерных видов оружия массового поражения в странах «третьего мира», наряду с растущей фрустрацией жителей регионов-париев, - с другой, открывают широкие возможности для сравнительно нового социального явления - «экотерроризма» на уровне индивидов и групп или экологической агрессии на национально-государственном уровне.
Сценарии развития Севера также содержат семена катастроф, причем не только из-за нарастающего загрязнения и разрушения окружающей среды. Современная экономика все более явно проявляет склонность к абсолютизации схоластичной финансовой деятельности и совершенствованию прежде всего соответствующих
технологий. Однако теоретически (а иногда и на практике) прибыльной может оказаться и фиктивная (но при этом вполне законная) и даже деструктивная деятельность. К тому же в условиях кризиса государственности происходит сокращение возможностей эффективного воздействия на возникающую «финансовую цивилизацию» со стороны традиционной сдерживающей силы - гражданского общества и национальных правительств.
В этих условиях может происходить расширенное воспроизводство не столько реальных товаров и услуг, сколько услуг в особой, «узкой» (но более чем значительной с точки зрения образующихся доходов) валютно-финансовой сфере, самофинансирование таких взаимоотношений, наращивание их колоссального потенциала, уже сейчас способного создавать крупномасштабные коллизии, своеобразные экономические артефакты. В свою очередь, развитие современных высоких и «зеленых» технологий требует интеллектуальных усилий, серьезных капиталовложений, зачастую несостоятельных с финансовой точки зрения. Все более отрываясь от производства, финансовая сфера рискует создать мир, где и экологический коллапс является всего лишь крупномасштабной абстракцией и источником прибыли.
Все это отчасти напоминает ситуацию с ядерной гонкой, породившей внутренне логичную, но объективно абсурдную систему, бессмысленную и опасную с точки зрения ее технологического совершенства, аккумулировавшую и фактически омертвившую человеческий гений, но вместе с тем являвшуюся реальным, действенным фактором международных отношений. Равным образом в мировой экономике намечается процесс перманентной «финансовой гонки», также чреватый масштабным отчуждением творческих возможностей человечества от их конструктивного использования.
Успех или поражение в этой «тихой войне» против новых непер- сонифицированных угроз миру связаны не только с формальным их осознанием, но и- с реальной готовностью мирового сообщества предпринять интенсивные, целенаправленные усилия для формулирования и воплощения в жизнь новой экологически и социально ориентированной стратегии развития.
В настоящее время в мире, по сути, происходит драматичное столкновение различных концепций, идеологий развития: «неконтролируемого развития» («невидимой руки» рынка); «структурной перестройки» (адаптации ряда сегментов мировой экономики к нуждам глобального рынка); неосоциального «устойчивого развития» (сопрягающего экономическую деятельность с решением социальных и экологических проблем) и, наконец, форсированного «сверхразвития» (выбирающего приоритетные направления и акцентирующего ресурсы человека, а не природы в качестве основного источника современной цивилизации).
В свете нарастающей критики модернизации как универсального пути человечества актуализация социальных и биосферных приоритетов напоминает об альтернативных кодах построения хозяйственной деятельности в рамках восточных культур. Так, восточная модернизация, во многом определившая феномен тихоокеанской революции, демонстрирует особенности подхода, проявляющего внимание к целенаправленной промышленной политике и социальной стабильности. Быть может, неудачи ряда стран Юга на пути догоняющего развития свидетельствуют о существовании иного, более органичного для них алгоритма построения хозяйственной деятельности, например акцентирующего поддержание экобаланса.
Комплексная стратегия мирового сообщества должна, по-видимому, умело сочетать тактические, паллиативные возможности «устойчивого развития» со стратегическими резервами «сверхразвития». Но главное все же - революция сознания, направленная против фетишизации материальной сферы жизни, экономистичной концепции прогресса, способного вовлечь страны и народы в бесконечную гонку за призраком всеобщего материального изобилия. Речь при этом, по-видимому, идет не просто о социальной коррекции развития, а о формировании нового мировоззрения, альтернативной идеологии эпохи Нового мира.
Основной комплекс концептов этой идеологии в области развития сводится к следующим постулатам.
Во-первых, миру необходимо принять на себя бремя самоограничения, признать новую логику взаимодействия единого человечества и отказаться от ряда иллюзий общества потребления (неоправданно стимулирующего не только гипертрофию естественных, но и форсированное развитие искусственных потребностей). Альтернатива такому усилию - повсеместное утверждение принципов экономистичной целесообразности, включая применение дискриминационных мер социального регулирования (преимущественно по отношению к жителям Юга), закрепление стереотипа второсортности мировой периферии и «маргинальных зон цивилизации», а в конечном счете - торжество экономического расизма как нормы взаимоотношений в Новом мире.
Во-вторых, необходимо подготовить и осуществить, наряду с уже происшедшими кардинальными политическими и социально-экономическими изменениями, глобальный экологический проект общества XXI в., который обеспечил бы технологический прорыв, существенно меняющий взаимоотношения человека с окружающей средой, минимизирующий использование природных ресурсов и производство отходов, определяющий восстановление биосферы как интегральной части хозяйственной активности. При этом «зеленые технологии» должны разрабатываться и дорабатываться с учетом возможности их повсеместного использования, с тем чтобы высокотех
нологичное производство не имело дискриминационного характера и не дополнялось наличием ареалов низких и грязных технологий, сводящих на нет достигнутый прогресс. На этом пути существуют серьезные преграды в виде сложившейся геоэкономической реальности, типологии разделения труда и хозяйственных связей, стремления к получению сверхприбылей за счет ограничения доступа к результатам научно-технологической революции.
В-третьих, человечество поставлено перед необходимостью изменить сложившийся во втором тысячелетии стереотип прогресса как перманентного развития прежде всего материальной культуры общества. В этот период западная цивилизация, доминировавшая на планете начиная со времен крестовых походов и географических открытий и кончая эпохой создания мирового рынка, направляла свои усилия преимущественно на осуществление территориально-экономической экспансии. Тот факт, что кризис данной культуры, сосредоточенной на материальной сфере и одновременно гипертрофирующей ее финансовую парадигму, разразился именно на пороге третьего тысячелетия, имеет, по-видимому, достаточно глубокие корни.
Экономика - составная часть политики и этики (традиция, идущая от Аристотеля). Решение экономических, и соответственно экологических проблем лежит в конечном счете в области духовного поиска. Кризис мировоззрения не может не проявиться в социальном тупике и стратегической растерянности. В подобном контексте становятся понятными столь обычные для XX в. попытки социального творчества, поиск новых моделей жизнедеятельности человечества, стремление апробировать различные формы хозяйственной и социальной активности. Стратегия «ЭКОЛАР», объединяя сохранение и воспроизводство биосферных ресурсов (экоэкономику), интенсивную деятельность в области фундаментальной науки и высоких технологий (эврикономику) с развитием творческого потенциала человеческой личности (эго- и эндоэкономику), стремится дать свой ответ на вызов времени. Создание трансрегиональной сети автономных модулей экологически ориентированного развития позволило бы приступить к реализации нового социального алгоритма деятельности в условиях доминирования прежней системы связей.
ЭКОЛАР IV. Кризис привычной версии рыночной экономики выражается, с одной стороны, во все возрастающем применении пост- рыночных методов регулирования мирового хозяйства, императиве целенаправленного управления его развитием. С другой стороны, рыночные принципы во взаимоотношениях государств на деле реализуются далеко не в полном объеме. Подобный «волюнтаризм» заложен в самом фундаменте существующих хозяйственно-правовых норм, регулирующих повседневность мирового разделения труда. Относится это и к экологическим проблемам.
Экономика индустриально развитых стран существует как бы в кредит, не внося соответствующую плату за используемые ею колоссальные объемы биосферного потенциала. Так, согласно имеющимся предварительным подсчетам, экономическая стоимость кислорода, производимого тремя «легкими» планеты (лесами бассейна Амазонки, Центральной Африки и Северной Евразии) и безвозмездно потребляемого промышленной цивилизацией, составляет десятки миллиардов долларов ежегодно. Переход к справедливому учету подобных реалий (в частности, введение института биосферной ренты) может иметь шоковое воздействие на мировую экономику, в чем-то аналогичное нефтяному кризису 70-х годов. Четвертый уровень комплементарности (ecological order, ECOLORD) фиксирует императив нового экологического порядка (НЭЛП), кардинально меняющего характер и образ мировой экономики.
Предвидение этого нового порядка уже сейчас в чем-то влияет на экономическую логику мира. Постепенно меняются принципы организации хозяйственной деятельности, производственные циклы, распределение затрат и определение стоимости, ценообразование и т.д. По-видимому, не случайно в одной исторической точке сошлись процесс критического истощения биосферы, фундаментальный кризис развития и нарастающая экспансия индустрии «невещественного» производства, в значительной мере независимого от окружающей среды.
Происходят определенные изменения и в международных экономических отношениях. «Некоторые государства, - отмечается в докладе Международной комиссии по окружающей среде и развитию, - предложили списать часть долгов „третьего мира“ с целью способствовать сохранению под международным контролем влажных лесов Амазонки. В ряде латиноамериканских стран, включая Боливию, Коста-Рику и Эквадор, реализация подобных проектов уже началась»11. В большей степени принимается также в расчет нежелательность нарастания социальных, психологических и моральных деформаций (о чем свидетельствует, например, опыт крупномасштабной борьбы с наркобизнесом).
Однако реальность сверхэксплуатации экологических ресурсов планеты при фактическом отсутствии механизма их адекватной оценки все же существует. В результате вместо гармоничного сопряжения социальных пространств Севера и Юга вырисовывается перспектива установления резко иерархизированной, «двуслойной» реальности. В мире, где национально-государственные границы утрачивают былую актуальность, возникают новые, не менее прочные социально-экономические барьеры, разделяющие людей своеобразными чертами оседлости. Декларируемое в большинстве проектов постиндустриального общества формирование глобальной деревни на деле слишком уж похоже на строительство многоэтажной конст
рукции с теоретическим правом, но не обязательно с реальной возможностью свободного в ней передвижения. В итоге ряду стран и даже регионов, включая Африку, грозит превращение в социально- экономическое гетто человечества.
Возможность «сословного» расслоения цивилизации подтверждается особенностями современных пространственно-временных характеристик антропосферы. Параллельно формированию единого информационно-коммуникационного и экономического пространства на планете подспудно разворачивается прямо противоположный процесс распада связи времен. Будучи современниками (в физическом смысле), жители различных «миров» существуют в значительно разнящихся социально-экономических локусах. Простое перемещение из одной страны в другую нередко напоминает путешествие во времени. Образующийся таким образом многомерный пространственно-временной континуум, сотканный из несхожих реальностей, демонстрирует весьма причудливые конфигурации «социальных континентов».
Различное качество времени выражается, в частности, в его дефиците в одних регионах планеты и переизбытке в других (в основном в районах «четвертого мира», включая Африку), что, кстати, способно превратить время в экзотический объект торговли, новый экспортный товар, принимающий самые различные материальные и нематериальные формы, в том числе тривиальные: например, создание объектов с непомерными затратами ручного труда.
Иная, нежели в западном мире, геометрия хронотопа в восточных и африканских обществах (замкнутая, скалярная) предполагает также изначально присущий им приоритет социальной стабильности над поступательным развитием. Отсюда - установка на устойчивый контроль над окружающей средой, экологизацию хозяйственной жизни. В основе восточной экономики лежит тяга к созданию скорее сбалансированной среды обитания (включая социальную), чем результативного промышленного производства. Поэтому существует объективное несовпадение промышленно ориентированных стратегий развития с социально ориентированной структурой социума. Экономике в европейском понимании этого термина принадлежит не главенствующая, а подчиненная роль в африканской культуре, она не имеет там самодовлеющего характера.
Нарастающая нестабильность может привести к повреждению вектора общей судьбы человечества. Опасность заключается в замыкании, уплощении, прямом коллапсе социального времени в ряде стран и районов, как бы выпадающих из актуальной реальности, в образовании замкнутых деструктивных пространств (своего рода карантинных зон). Их прогрессирующая изоляция, своеобразная «автаркия хронотопа», чревата стремительной архаизацией ряда
сообществ, нарастанием в них хаоса, уходом в тупик циркулярного времени или провалом в пропасть инволюционного течения социальной динамики. Дисгармоничные отношения подобных районов- париев с окружающим миром могут перерасти в перманентные очаговые конфликты, сливающиеся в некую целостность, которая содержит прямую угрозу конструктивной эволюции человечества. Между тем умелое сочетание взаимодополняющих типов цивилизаций могло бы стать источником процветания для всех частей мирового сообщества.
Понимание гибельных последствий ядерной войны уже сыграло серьезную роль в трансформации международных отношений. Возможность роковых последствий крупных социальных, экономических, этнических и экологических деформаций вновь заставляет человечество искать выход из критической ситуации, обозначившейся на пороге XXI в. Идея установления НЭЛП предполагает участие всех сторон «мультиполярного мира» в определении новых принципов международного разделения труда. При этом возможны два пути утверждения грядущей эколого-экономической парадигмы: конфронтационный и конструктивный.
Как ядерная война не обладает национальной принадлежностью, так не может ее иметь и экокатастрофа. Экологические проблемы в конечном счете поражают и беднейшие, и богатые страны, заставляя осознать общую взаимозависимость, побуждая выйти за пределы национального или группового эгоизма. Паллиативное, конъюнктурное равновесие, достигнутое на несправедливой основе, жертвующее интересами одной части человечества ради другой, чревато долговременной конфронтацией Севера и Юга в XXI в., которая может роковым образом повторить изгибы «холодной войны» XX в. и в конце концов привести к мировому катаклизму.
Но реален и путь конструктивного сотрудничества, признающий право на достойное существование за жителями всех регионов Земли. Осуществление крупномасштабных и комплексных проектов, нацеленных на гармонизацию отношений с окружающей средой, продуктивно лишь в условиях заинтересованного взаимодействия Севера и Юга. Экологически ориентированное переустройство кризисных районов, их союз с научно-технологической революцией рождает новый глобальный контекст, в котором эколого-инновацион- ная трансформация предстает как интегральная часть совместной социальной и хозяйственной активности.
Экосистема планеты - своего рода «глобальный модуль» ЭКОЛАР - в таком случае будет представлять сочетание следующих видов позитивной деятельности: а) «невещественной» экономики постиндустриального типа; б) высокоиндустриального производства, резко уменьшающего степень техногенной нагрузки на окружающую среду; в) сбалансированной и сокращающейся ресурсно
сырьевой активности; г) высокодоходной деятельности по воспроизводству биосферы и рекреации природы.
После «Илиады» - эпохи мировых войн и долгого периода конфронтации - человечество может приоткрыть страницы «Одиссеи» - нелегкого пути возвращения к своему порушенному дому и его последующего восстановления. * *
Реализация изложенной выше экологически ориентированной стратегии развития зависит не только и не столько от форсированных усилий по ее претворению в жизнь, сколько от простого факта - есть ли у мирового сообщества действительная необходимость и желание ее осуществить. Очевидно, что воплощение стратегии «ЭКОЛАР» на Африканском континенте, т.е. социально-экономический прецедент соединения экологической, социальной и инновационной деятельности в кризисной зоне планеты, потребует совместных действий мирЬвого сообщества, в том числе финансовых затрат. Однако сумма этих затрат предположительно была бы ниже, а позитивный эффект - выше по сравнению с традиционными вариантами решения социально-экономической ситуации в Африке (с учетом комплементарного характера стратегии, позволяющего вводить ее в действие, создавая отдельные модули целостного проекта). При этом даже частичное осуществление программы означает инициирование стабилизации положения в кризисной зоне, чреватой широким спектром негативных событий для всего мира.
Вместе с тем совместные действия мирового сообщества по претворению в жизнь стратегии глобальной социально-экологической «терапии» (своего рода профилактической миротворческой акции против неперсонифицированной, но серьезной угрозы международной безопасности) обусловлены реальной перспективой ухудшения условий жизни на планете и последующего «взрыва отчаяния».
«Архипелагная» стратегия создания трансрегиональной сети социально-экономических структур опережающего развития, включая кризисные районы, объединяла бы в единое целое различные регионы планеты, сдерживала бы отрицательные последствия «сословного» геоэкономического размежевания и вероятность развития новой формы глобальной конфронтации Севера и Юга в XXI в. Данная стратегия, являясь интеллектуальной инфраструктурой, может оказаться полезной также для совершенствования методов социального проектирования. Наконец, комплементарная стратегия «ЭКОЛАР» могла бы представлять интерес не только для Африканского континента.
Концепция комплементарного экологически ориентированного развития кризисных районов мира была впервые изложена автором на научно-практической конференции «Использование формальных методов в социально-политических исследованиях» (ИАф. РАН, ноябрь 1988 г. См. также Народы Азии и Африки. М., 1989, № 3; Владимиров А. Использование формальных методов в социально-политических исследованиях. Научно-практическое совещание в Институте Африки АН СССР (Москва, ноябрь 1988). - Новое политическое мышление и процесс демократизации. Советская ассоциация политических наук. Ежегодник. 1990, с. 265-269). См. также: Неклесса А.И. ЭКОЛАР: комплементарная стратегия развития. - Материалы V Всесоюзной конференции африканистов. М., 1989. Текст меморандума приводится по публикации в журнале «Восток». М., 1995, № 5 (с незначительными изменениями). Подробнее см.: НеклессаА.И. Глобальная стратегия США и Африка. - Актуальные проблемы современной Африки. Материалы выездной сессии Научного совета АН СССР по проблемам Африки, состоявшейся в Тбилиси 2-5 июня 1987 г. Вып. 1. М., 1988. Американский капитализм в 80-е годы. Закономерности и тенденции развития экономики. М., 1986, с. 301. Подробнее см.: Неклесса А.И. Неоглобализм и Африка. - Африка в стратегии империализма в 80-е годы. М., 1988. Неклесса А.И. Глобальная стратегия США и Африка, с. 92-93. Характерно, что в связи с тяжелыми проблемами, ожидающими Тропическую Африку в XXI в. из-за распространенности СПИДа, поразившего прежде всего городские конгломераты континента, формируется оригинальная точка зрения на природу данного заболевания как на своеобразный «корректор» самоорганизующейся социосистемы, отторгающей чужеродную цивилизацию. Наше общее будущее. Доклад Международной комиссии по окружающей среде и развитию (МКОСР). М., 1989, с. 9. Подробнее см.: Неклесса А.И. Социальная напряженность и проблемы устойчивости режимов. - Социальная напряженность и проблемы устойчивости правящих режимов африканских государств. М., 1988. Наше общее будущее, с. 9. Там же.
Похожие статьи
